Анализ стихотворения «Элегия» Некрасова Н. А
Позднее стихотворение «Элегия» кажется нарочито старомодным, подчеркнуто традиционалистским. Оно написано александрийским стихом, выдержано в высоком, торжественном стиле, дидактически-назидательно, насыщено мотивами, восходящими к поэзии прошлых времен. Некрасов отказался от мысли начать его следующим остроумным двустишием: «Старо, не правда ли, печь хлебы из муки? / Однако ж из песку попробуй, испеки!» Это двустишие удачно предваряло бы последующие строки, однако его некоторая смешливость не была бы вполне уместной в скорбном
Пускай нам говорит изменчивая мода,
Что тема старая «страдания народа»
И что поэзия забыть ее должна,
Не верьте, юноши! не стареет она.
Это непосредственный отклик на лекцию известного филолога О. Ф. Миллера, в которой он утверждал, что Некрасов повторяется, продолжая варьировать исчерпанную им уже тему «страданий парода». Поэт возражает: нет, эта тема неисчерпаема, «не стареет». Уже Пушкин употреблял глагол «стареет» с ударением на втором слоге, Некрасов же в данном случае предпочитает архаическую
Здесь он несколько похож на старца, поучающего «юношей» и отвергающего всякую новомодность.
… Увы! пока народы
Влачатся в нищете, покорствуя бичам,
Как тощие стада по скошенным лугам,
Оплакивать их рок, служить им будет Муза…
О некрасовской Музе см. в разделе этой главы, посвященном» стихотворению «Вчерашний день, часу в шестом…». «Влачатся», «тощие», «покорствуя бичам» — явственные отзвуки пушкинской «Деревни» , нескрываемая цитата. Антикрепостнический пафос Пушкина, как видно, не устарел и тогда, когда уже отменено крепостное право.
К народу возбуждать вниманье сильных мира —
Чему достойнее служить могла бы лира?..
Где Муза, там, конечно, и лира, опять-таки как и в пушкинских стихах; и следующая строка некрасовской «Элегии» стала хрестоматийной — как бы эпиграфом ко всему творчеству поэта, произносимым с лирико-завещательной интонацией:
Я лиру посвятил народу своему.
Но это отнюдь не гарантия того, что народ возблагодарит посвященную ему лиру. У Некрасова есть стихи, в которых выражено горькое сомнение в этом. В «Элегии» поэт тоже сомневается в признании народа: «Бытьможет, я умру неведомый ему…» Далее мысль поэта обращается к последствиям крестьянской реформы 1861 г. Решила ли отмена крепостного права больные проблемы крестьянской жизни? В «Кому на Руси жить хорошо» сказано, что распавшаяся «цепьвеликая», одним концом ударив по барину, другим ударила по мужику.
В стихотворении «Как празднуют трусу» Некрасов с горечью замечает: «В жизни крестьянина, ныне свободного, / Бедность, невежество, мрак». Сходный мотив прозвучал и в «Элегии»:
Я видел красный день: в России нет раба!
И слезы сладкие я пролил в умиленье…
«Довольно ликовать в наивном увлеченье, —
Шепнула Муза мне. — Пора идти вперед:
Народ освобожден, но счастлив ли народ?..»
Следующая строфа начинается риторико-стилистической фигурой, суть которой такова: что бы я ни делал, я занят одним. «Внимаю ль песни жниц…» и пр. . Слово «песни» — либо винительный падеж множественного числа от «песня» , либо дательный единственного от «песнь». Скорее первое, хотя есть возможность двоя кого понимания. Так вот, что бы ни делал поэт, он все время ищет ответ на вопрос о том, осчастливила ли свобода крестьян, внесла ли она перемену «В народные судьбы? в напевы сельских дев?/ Иль так же горестен нестройный их напев?» Пушкин в авторских примечаниях к «Евгению Онегину» комментировал свой стих из IV главы «В избушке распевая, дева…»: «В журналах удивлялись, как можно было назвать девою простую крестьянку, между тем как благородные барышни, немного ниже, названы девчонками».
Некрасовские слова «напевы сельских дев» как бы солидарны с мнением Пушкина о том, что о поющей крестьянской девушке можно писать в высоком слоге.
Заключительная строфа «Элегии» начинается словами «Уж вечер настает». Они отсылают нас к строке из элегии Жуковского «Вечер»: «Уж вечер… Облаков померкнули края…» В XIX в. не забывали эту элегию старого мастера.
Отрывок из нее, как раз начиная с указанной строки, вошел в либретто оперы Чайковского «Пиковая дама» . Жанр элегии, то есть задумчиво-грустного стихотворения, привлекал Некрасова, автора стихотворных циклов «Последние элегии» и «Три элегии «, последний создан в год написания рассматриваемого стихотворения, в котором слышен элегический отзвук из Жуковского.
В последней строфе лирический герой бродит в «прохладной полутьме», благословляет «сельские труды», шлет проклятия «народному врагу», молится за «друга» и поет. Громкой песне внемлет и вторит природа — долы, нивы, горы, лес.
Но тот, о ком пою в вечерней тишине,
Кому посвящены мечтания поэта, —
Увы! не внемлет он — и не дает ответа…
У разных поэтов варьируется сходный мотив: пророк, проповедник, певец, поэт заворожил природу, которая благодарно прислушивается к нему, а вот живые люди, к которым он обращается, глухи, невосприимчивы к его вдохновенному слову. См. «Пророк» Лермонтова, «Бэда-проповедник» Полонского, «Слепой» А. К. Толстого. Некрасов, как видно, подключается к этой прочно сложившейся традиции. А заключительная строка прямо отсылает нас к концовке 1-го тома «Мертвыхдуш» Гоголя: «Русь, куда ж несешься ты?
Дай ответ. Не дает ответа». Это одно из многих обращений Некрасова к гоголевскому творческому опыту.
Анализ стихотворения «Элегия» Некрасова Н. А