Читая новеллы, повести, пьесы А. Чехова
Характерно, что Чехов, как художник и человек работы на благо народа. Он был прекрасным врачом: говорят, литература любит варягов, ведь мы знаем немало замечательных медиков, которые стали мастерами художественного письма — С. Руданский, В. Вересаев, Г. Булгаков и т. п. Верил у лучших представителей интеллектуальной прослойки, способных на большой подвиг, часто и незаметный, у имени общественных благ. Однако, сбившись на ошибочные окольный пути, с субъективными стремлениями и недостатком воли, не все герои писателя способны выйти из сложных
Понятие совести, великодушия, милосердие для фон Корена чужие: он способен убить на дуэли неприятеля, даже если тот проявил к нему человечность и благородство.
Однако сам автор здесь, как и в большинстве своих произведений, не дает какого-то
Как и Достоевский, автор верит в спасение добром и красотой.
Оптимистичные мотивы звучат в рассказе «Студент», которое сам автор считал своим любимым произведением. Через внутренний залог студента духовной академии Великопольского автор передает собственные раздумья о жизни, о текучести времени, которое из времен подвига Христоса несет нерастраченность идеалов правды и красоты, сакральность осознания жертвенности у имени человечества, утверждая извечные стремления вдоль всей истории к красоте, правде, добрая, к поискам лучшего в ЧЕЛОВЕКЕ.
Пессимистически настроенный холодным ненастьем, дорожным мраком, невольным наблюдением печальных видов, убогих сел с вдовьими хатками, бедностью, студент Великопольский случайно встречается с простыми крестьянками Василиной и ее дочерью Лукерьей. В беседе с ними будущий пастырь упоминает евангельский сказ об апостоле Петра, который в холодную ночь трижды отказывался от Христоса, горько каясь потом. Рассказ о давней трагедии малодушного человечества, которое не ощутило Бог рядом, переступив через святость, пробуждает счувства боли, осознание собственной греховности, проторяет какие-то невидимые связи с прошлым, выходя за часовопросторови границы:
«Студент опять подумал, что если Василиса заплакала, а ее дочь омрачала, то, очевидно, то, в чем вон только что рассказывал, что происходило девятнадцать веков назад, имеет отношение к настоящему-к обеим женщинам и, вероятно, к этой пустынной древесное, к нему самому, ко всем людям. Если старуха заплакала, то не потому, что вон умеет трогательно рассказывать, а потому, что Петр ей близок, и потому, что всем своим существом заинтересована в том, что происходило в душа Петра».
Встреча с бедными вдовами, с чужой, молча высказанной болью стала импульсом к переосмыслению студентом жизни, к пониманию сакральных связей прошлого и современного: «Прошлое, думал он, — связано с настоящим непрерывной цепью событий, вытекающих одно из второго. И ему казалось, что вон только что видел оба конца этой цепы: дотронулся до одного конца, как дрогнул другой».
Читая новеллы, повести, рассказ, пьесы А. Чехова, можно без преувеличения утверждать, что он глубоко христианский писатель рядом с Ф. Достоевским, Г. Лесковым, христианский более внутренне, чем декларативно. В его творчестве весомым есть не сам текст, а подтекст, даже будничные, печальные и смешные на первый взгляд жизненные реалии несут в себе сакральную символику. Чехов, для которого общественные коллизии и проблемы являются магистральными в творчестве, все же больше предоставляет преимущество моральным приоритетам, мотивы у писателя оттесняют на задний план социальные разногласия в человеческой среде.
Как и у его предшественника Федора Достоевского, тема преступления, искупления у Чехова есть одной из ведущих. Осмысление этой проблемы часто выступало художественным антагонизмом утопическим иллюзиям литературы вопросов, в которой утверждалась мысль о создании земного рая на земле путем гвалтовної изменения социальной организации жизни, сотворением нового сознания, которое обязывало быть «честным с собой» , а не перед Высшей Правдой — перед Бог.
Среди литературы, где осмысливались в философских измерениях моральные истоки злого начала в человеке как генетического следствия грехопадения, а не социальной дисгармонии, нужно назвать прежде всего романы идей русского и мирового классика Федора Достоевского «Преступление и наказания», «Братья Карамазовы», «Бесы», «Идиот», повести М. Лескова, в частности «Леди Макбет Мценского уезда», пьесу Л. Толстого «Влада тьмы» , ряд повестей и рассказов А. Чехова, определенной мерой и роман украинского писателя «Разве ревут волы, как ясли полные?», произведения западноевропейских классиков «Невиновный» Г. Аннунцио, новеллы Ги де Мопассана, серию романов Э. Золя и т. п.. В произведениях последнего носителями злого начала выступают люди с деформированной генетикой — собственно, дети греха.
Тема о моральных христианских принципах, об искуплении собственных или чужих преступлений доминировала в свое время в произведениях Тараса Шевченко, в частности в поэмах «Ведьма», , «Варнак», «Княжна» др.
Тяготение к психоанализу, присущий Ги де Мопассану, Г. Ибсену, Э. Золя, 3.Фрейду, С. Цвейгу, как одного из факторов многих художественных парадигм, стилей, направлений, часто становится приоритетным в славянских литературах, в частности в творчестве А. Чехова, И. Бунина, Л. Андреева и т. п..
Читая новеллы, повести, пьесы А. Чехова