Что сильнее в Катерине — веление сердца или веление нравственного долга? Гроза Островский А. Н
Что сильнее в Катерине — веление сердца или веление нравственного долга? Драма А. Н. Островского «Гроза» написана в 1859 году, почти полтора века назад. (Казалось бы, что нам сегодня до купеческой жены Катерины Кабановой, которая изменила мужу, сама во всем призналась и бросилась в Волгу? Почему же «Гроза» до сих пор волнует читателя и зрителя? Одна из причин этого — в том, что А. Н. Островский воссоздал в произведении необычайно яркие, живые и, к сожалению, узнаваемые и в сегодняшней жизни характеры — будь то «ругатель» Савел
В его произведении показан внутренний конфликт, который происходит в душе героини драмы — Катерины. Этот конфликт заставляет задуматься о том, что сильнее в героине А. Н. Островского — веление сердца или веление нравственного долга.
Катерина — не только купеческая жена, она сама воспитывалась в той же среде, которая показана в «Грозе». Из прошлой своей жизни
В ответ на это она слышит: «Да здесь все как будто из-под неволи». Носителем этой подавляющей силы, этой «неволи» показывает А. ОН. Островский хозяйку дома, Марфу Игнатьевну Кабанову. Кабанова и Катерина — это 2 ярких, сильных характера. Они в чем-то похожи, а в чем-то противоположны друг другу.
Можно вспомнить первые же слова, которые произносит Катерина, появляясь на сцене: «Для меня, маменька, все одно, что родная мать, что ты, да и Тихон тоже тебя любит». Эти слова она адресует свекрови, и трудно заподозрить ее в неискренности. Здесь возможно другое — желание внушить чувство любви к Кабанихе самой себе. Но ведь парадокс в том, что и Марфа Игнатьевна любит невестку, во всяком случае, желает ей добра, искрение веря, что добро — в следовании сложившемуся кодексу жизненных правил, в следовании «старине».
Нередко это оборачивается лишь показным, внешним соблюдением благочестия которого придерживается сама Кабаниха и требует от сына и невестки. О такой жизненной установке точно и метко говорит Кулигин, который в пьесе является не столько самостоятельным действующим лицом, сколько выразителем авторской позиции: «Ханжа, сударь! Нищих оделяет, а домашних заела совсем», — таково его мнение. Знаменательно, что писатель и критик И. А. Гончаров увидел в Кабанихе «слепой, завещанный преданиями деспотизм, уродливое понимание долга».
С ханжеским подходом к жизни Марфы Игнатьевны приходит в противоречие живая душа Катерины. Ее вольная душа тяготится в доме свекрови. Катерине запрещено любить не только постороннего человека, но и в собственного мужа — от нее требуется лишь внешнее следование канонам: «Что ты на шею-то виснешь, бесстыдница! Не с любовником прощаешься! Он тебе муж, глава!
Аль порядку не знаешь? В ноги кланяйся!» После отъезда Тихона Катерине велено «выть» или хотя бы изображать безутешное горе: «Коли порядком не умеешь, ты хоть бы пример-то этот сделала; все-таки пристойнее…» — говорит ей свекровь. Однако Катерина — искренний человек, она хочет любить, а не изображать показные чувства. В доме Кабановых, где все держится на обмане, на внешнем следовании «пристойности», ее потребность любви ни в ком не. находит ответа. Тихон — слабый, подневольный человек, он по-своему жалеет Катерину и считает, что она должна как-то примириться с этой жизнью, не обращать внимания на попреки свекрови: «Ну, и пущай она говорит, а мы мимо ушей пропущай!» Веление чувства оказывается в Катерине сильнее всего остального.
В ее монологе, который обращен ею к себе самой, автор передает напряжение внутренней борьбы Катерины. В ее чувстве к Борису не только страсть, но и неосознанное желание проявить свою волю, не превратиться в такое же жалкое существо, каким стал Тихон. «А горька неволя, ох, как горька! Кто от нее не плачет!» — говорит она в отчаянии, Катерина подчинилась велению сердца, совершила грех, нарушив данное мужу под венцем в церкви обещание быть верной женой. Не людское осуждение пугает ее — (собственное скрывать и таиться. Она могла бы начать жить такой же двойной жизнью, как Варвара, которая говорит ей: «…ты вспомни, где ты живешь!
У нас весь дом на том держится. И я не обманщица была, да выучилась». Один из современников А. Н. Островского литературный критик Д. И. Писарев недоумевает, что мешало Катерине: «Борис живет в том же городе, все идет по-старому, и, прибегая к маленьким хитростям и предосторожностям, можно было, бы кое-когда видеться и наслаждаться жизнью». Что же мешало так поступить героине «Грозы»?
Помеха эта не внешняя, а внутренняя. Веление нравственного долга не позволяет героине пьесы жить двойной жизнью, обманывать, скрывать свой грех. Это веление толкает ее и к покаянию, и к самоубийству. Выражением авторского лиризма звучат слова, Кулигина.: тело ее здесь, возьмите его; а душа теперь не ваша.
0на теперь перед судией, который милосерднее, вас!» Веление нравственного долга в драме А. Н. Островского «Гроза»- оказывается в Катерине главным, что определяет ее судьбу.
Что сильнее в Катерине — веление сердца или веление нравственного долга? Гроза Островский А. Н