«Демон» Пушкина и «Демон» Лермонтова
«Демон» Пушкина пленил воображение юноши Лермонтова. Уже в 1829 году он пишет стихотворение «Мой демон» и тогда же задумывает поэму, над которой будет работать всю жизнь. В 1830-1831-х годах создается новая редакция «Моего демона», в которой поэт пророчески писал: «И гордый демон не отстанет, Пока живу я, от меня, И ум мой озарять он станет Лучом чудесного огня».
Но к 1835 году философия демонизма начала тревожить и беспокоить Лермонтова. Не случайно после 1833 года, когда была закончена четвертая редакция «Демона», он надолго оставит
А он необходим, ибо в нем, в сущности, ключ к пониманию громадного содержания драмы и значения опыта изображения Арбенина-демона для дальнейшей судьбы поэмы «Демон».
Решение Лермонтова спустить героя с космических высот в реальный мир, да еще в светское столичное общество, придать условному, абстрактно-философскому образу, носителю демонических черт, характер
Задумав драму, работая над нею, Лермонтов не создавал иллюстраций к теоретическим постулатам — он художественно исследовал судьбу поколения, лучшие люди которого определяли свое поведение, свой жизненный путь философией романтического героя — сильной, гордой, независимой, одинокой личности, находящейся в противоречии с обществом, носительницы демонического начала. Проблема мести важнейшая в демонизме, в философии романтического героя. Но понятие мести не однозначно, Лермонтов требует от читателя внимания к тому, как обосновывается и как осуществляется месть Арбениным.
Месть как наказание обидчика, как отказ от подлой покорности злу и его носителям, от духовного рабства и убивающего личность равнодушия ко всему предстает спасительной в современных условиях, она выводит человека на путь активной борьбы за справедливость.
В чем причина, возможность такого расхождения теории и практики в понимании мести как принципа поведения, морали? Лермонтов объясняет: в индивидуализме, в демонизме Арбенина, в эгоистической природе философии романтического героя. Он действительно ненавидит зло, господствующее в обществе.
Но война Арбенина с обществом носит индивидуалистический характер. Отстаивая свою независимость, он защищает себя и только себя. Не уважая окружающих, он болезненно чуток к их мнению. Впрочем, это даже не чуткость, а мнительность — он страшно боится, что над его поступком, его словами посмеются, что он в глазах «толпы» окажется смешным. Он злобно говорит себе: «О нет, я не таков…
Позора целый час На голове своей не потерплю я даром».
Вот это «не потерплю» и выражает разрушающую личность стихию эгоизма. Не потерплю и накажу! Я презираю все законы людей и природы.
Месть — вот мой закон. Я сам судья и палач — сам осуждаю и сам привожу приговор в исполнение. Лермонтов раскрывает трагизм демонизма, философию поведения романтического героя.
Спустив демона в быт, Лермонтов в результате художественного исследования своего поколения приходит к выводу, что и лучшие его представители, обладающие скептическим и аналитическим умом, бунтарски настроенные к злу и несправедливости, исповедующие философию романтизма,- даже они теснейшим образом связаны с тем миром, в котором живут и который столь яростно и искренне презирают.
Демон Арбенин, раскрытый в своих страстях и поступках, совершаемых в реальном петербургском аристократическом обществе, обнажил гибельность для личности романтической философии человека, которая в 1830-е годы утверждала себя в форме демонизма. Не принимая общественного устройства, основанного на началах несправедливости, зла и насилия, демонизм, отстаивая свободу и независимость человека, воспитывал ненависть не к реальным носителям зла, не к обстоятельствам, его порождающим, но к человечеству. Эта ненависть ослепляла носителей демонизма, формировала неверие в людей вообще и даже в близкого человека; в конечном счете она обрекала на одиночество, в душной атмосфере которого и рождалось чувство своего превосходства, своей исключительности, питавшее эгоизм.
I Философия демонизма дерзко отрицала общество зла и насилия, но вопрос о том, что порождает такое общество, ею даже не ставился.
Лермонтов уже в «Маскараде» понял трагизм романтической философии человека, бессильной объяснить, откуда и почему появляется и торжествует зло. В ту пору только реализм мог осуществить эту задачу, и ее уже осуществлял Пушкин-реалист. Так естественно определилось обращение Лермонтова в пору создания «Маскарада» к Пушкину, стремление активно осваивать его опыт.
Пониманию пагубности эгоизма способствовала сама действительность, «страдавшая вокруг» . Но огромную роль в этом драматическом процессе прозрения сыграл Пушкин. Пушкин сопровождал Лермонтова всю жизнь. В юности он был учителем, от которого юный поэт жадно усваивал романтические идеалы, понимание человека.
Другим властителем дум начинающего поэта был Байрон, его трагический, презирающий человечество мрачный герой — Гяур, не верующий ни во что — ни в бога, ни в людей, он привлекал, властно звал за собой смятенную душу юноши-поэта. Поэтическая формула Пушкина, которой он определил убеждения и поведение сильного, смелого человека, мятежника и борца -«преступник и герой»,- многое открыла Лермонтову. Романтический герой, ненавидящий зло, презирающий законы людей и природы, должен преступить, нарушить эти законы.
Преступая через них, сильный и мятежный человек делается героем.
Для Лермонтова, как и для Пушкина, Наполеон — «великий человек», «изгнанник вселенной», «властитель дум». В ранних стихотворениях Лермонтов славит Наполеона, видит в нем романтическую сильную личность одинокого героя. Слова Пушкина о Наполеоне: «Ты человечество презрел» воспринимались юношей положительно — так и должен поступать истинный герой.
«Демон» Пушкина и «Демон» Лермонтова