Двойники Раскольникова и их роль в романе «Преступление и наказание»
Роман Достоевского «Преступление и наказание» можно читать и перечитывать несколько раз и все время находить в нем что-то новое. Читая его впервые, мы следим за развитем сюжета и задаемся вопросами о правильности теории Раскольникова, о святой Сонечке Мармеладовой и о «хитрости» Порфирия Петровича. Однако, если мы откроем роман во второй раз, появляются и другие вопросы. Например, почему именно тех, а не иных героев вводит автор в повествование, и какую роль они играют во всей этой истории. Роль эта на первый взгляд непонятная, оказывается
Достоевский хочет показать нам теорию Раскольникова не только на его примере, ибо Раскольников, увы, не оригинален в своих идеях наполеонизма.
В романе есть и другие персонажи, которые по-своему воплотили теория «права имеющих» в жизнь. Это и есть так называемые психологические двойники Раскольникова. Но в начале необходимо определить круг лиц, подпадающих по категорию двойников, ибо на первый взгляд люди не имеющие никакого к ней отношения, оказываются при ближайшем рассмотрении заядлыми ее приверженцами и теологами. Во-первых, двойник Раскольникова, несомненно,
Во-вторых, двойником Раскольникова можно также считать и подлого Лужина, его «родство» с Раскольниковым тоже очевидно, мы рассмотрим это впоследствии. Казалось бы и все. Но нет, нельзя забыть еще и саму жертву, Алену Ивановну. Она тоже «слуга» теории Раскольникова, хотя эта теория и «перемалывает» ее потом.
Существует еще и Лебезятников, но он, скорее, слушатель, чем последователь, ибо ни силой характера, ни умом он не блещет. Итак, рассмотрим последовательно эти «зеркала» Раскольникова и попытаемся понять их роль в романе.
У Свидригайлова тоже есть «своего рода теория, то же самое дело, по которому я нахожу, например, что единичное злодейство позволительно, если главная цель хороша. Единственное зло и сто добрых дел!» Свидригайлов — сильный человек с сильным характером. И эти его слова не в коей мере не говорят о том, что он также как и Раскольников строит свою жизнь согласно теориям.
Он не задумывается над тем «тварь ли он дрожащая или право имеет». Нет, он просто всю свою жизнь считает, что имеет право. Он не выводит постулаты, как поступать хорошо, а как плохо. Он делает гадости, сознательно потом, делая добро, чтобы загладить свою вину.
Жизнь Свидригайлова — это видоизмененная теория Раскольникова, ставшая реальностью.
Автор хочет нам показать, что стало бы, если бы планам Раскольникова суждено было сбыться. Свидригайлов не проверяет себя, и если он и виновен в смерти других людей, он предпочитает думать, что так и должно было быть. Ничем не прикрытый, всепоглощающий цинизм — вот итог всех наполеоновских теорий, когда жизнь человеческая оценивается в медный грош.
Однако, Свидригайлов не так порочен и глуп, как кажется на первый взгляд. Он понимает, что в жизни все должно быть уравновешено, и поэтому вслед за злом он делает добро, чтобы сильно не отягчать свою совесть. Оттого и преследуют Свидригайлова мистические сны и приведения. И как Раскольников преступил через жизнь, через кровь старухи-процентщицы, так и Свидригайлов преступает через кровь, только через свою собственную.
Смерть, самоубийство Свидригайлова — это отказ. Отказ от собственных наполеоновских теорий, отказ от того факта, что одна личность может распоряжаться жизнью и смертью других людей, но также смерть эта — это еще одна жертва, принесенная на алтарь теории всевластия, но жертва во имя искупления грехов. Может быть, от этого так мучительно Раскольникову, когда он разговаривает со Свидригайловым, потому что он понимает, что смотрится в зеркало, и видит там свой собственный призрак, хотя еще недавно смеялся над видениями Свидригайлова.
И так же как Раскольников отправляется на каторгу, в путешествие к свое душе, так и Свидригайлов отправляется в это самое путешествие, открывать свою «Америку» и покаяться: «- Ну, брат, это все равно. Место хорошее; коли тебя станут спрашивать, так и отвечай, что поехал, дескать, в Америку. Он приставил револьвер к своему правому виску…»
Вместе с первым упоминанием о Свидригайлове в начале романа, мы также слышим и имя некоего Лужина Петра Петровича. Это тоже двойник Раскольникова, слишком уж сильно похожи их способы достижения цели. Но цель-то у них разная.
У Раскольникова — это доказать свою причастность к сильным людям, повелевающим миром, у Лужина — воспользоваться преимуществами этих людей без каких-либо доказательств. Лужин тоже зеркало, но зеркало грязное и заплесневевшее. Он — крайнее проявление теории Раскольникова, он — это рассказ нам автора о том, что будет, если все начнут пользоваться теорией: «Возлюби, прежде всех, одного себя, ибо все на свете, на личном интересе основано.
Возлюбишь одного себя, то и дела свои обделаешь, как следует… » Раскольников понимает где-то глубоко в душе, что Лужин живет по таким же принципам, как и он, оттого Лужин и становится ему противен. Он как бы видит наяву воплощение своей теории и уже наперед знает, что она провальная. Встреча с Соней Мармеладовой завершает этот провал.
И если Раскольникова и Свидригайлова можно считать так называемыми жертвами теории, то Лужин — явный ее идеолог. Действительно, иногда фразы, которые он бросает, звучат как постулаты его собственной жизни: «Если мне, например, до сих пор говорили: «возлюби», и я возлюблял, то, что из того выходило? — продолжал Петр Петрович, может быть с излишнею поспешностью, — выходило то, что я рвал кафтан пополам, делился с ближним, и оба мы оставались наполовину голы, по русской пословице: «Пойдешь за несколькими зайцами разом, и ни одного не достигнешь» или «Во всем есть черта, за которую перейти опасно; ибо, раз переступив, воротиться назад невозможно «. Мы не знаем, совершил ли Лужин какие-либо преступления или нет, но мы знаем, что он боится полиции, и значит, какие-то грехи за ним водятся. Но, представим на минуту, что Лужину необходимо было бы убить кого-либо для достижения своих целей.
Думается, что сделал бы он это не колеблясь и не мучаясь угрызениями совести, ибо Лужин — подлец. Лишь для того, чтобы опорочить Раскольникова в глазах семьи, он готов был погубить Соню. Да он нам прямо говорит о том, что предпочитает брать невесту «из бедных», чтобы было потом, чем попрекать.
Вот она реализация Раскольниковской теории в самом худшем ее проявлении.
Не останется без внимания и жертва Раскольникова, старуха-процентщица. Она, конечно, не такая ярая последовательница теории, однако, жизнь ее в этом отношении тоже нельзя назвать правильной. Вспомним и о том, как старуха помыкала людьми, дававшими ей вещи в залог, о том, как она попрекала Лизавету, которая жила у нее на иждивении.
Конечно, Алена Ивановна никогда в жизни не слыхала о том, что люди делятся на тех, которые могут дерзнуть и тех, кто никогда не отважится, поэтому грехи ее в этом отношении косвенные.
Как оказалась, на страницах романа «Преступление и наказание» очень много личностей, так или иначе похожих на Раскольникова. И это не случайно. Теория Раскольникова настолько ужасна, что не достаточно просто описать нам его судьбу и крах этой теории, иначе повествование сведется просто к обычной криминальной истории полупомешанного студента. Достоевский хочет показать нам, читателям, что оказывается теория эта не так уж и нова и не так уж и нереализуема. Мы видим ее развитие и преломление через жизни и судьбы этих героев-близнецов и понимаем, что необходимо бороться с этим злом.
Средства борьбы каждый находит свои, единственное, важно помнить, что с этим врагом нельзя бороться его же оружием, иначе мы рискуем оказаться в затхлом Петербурге того времени, в клоаке, перемалывающей людей и мысли.
Двойники Раскольникова и их роль в романе «Преступление и наказание»