Эссе «Маркиз де Сад, садизм и XX век» Вик. Ерофеева
В эссе «Маркиз де Сад, садизм и XX век» Вик. Ерофеев обращает внимание на связь садизма с некрофилией. В его художественном творчестве осмыслению данного феномена посвящен рассказ «Девушка и смерть».
В садистских стремлениях всегда обнаруживается элемент разрушительности. Фрейд связывает его с инстинктом смерти, имеющим целью уничтожение жизни, Фромм рассматривает как результат непрожитой жизни: «У жизни своя собственная динамика: человек должен расти, должен проявить себя, должен прожить свою жизнь. По-видимому, если эта тенденция
Разрушительность — патологическое средство избавления от ограничений в реализации сексуальных, эмоциональных, интеллектуальных возможностей индивида, от невыносимого чувства бессилия что-либо изменить в своей жизни вообще. Она «нацелена на устранение всех объектов, с которыми индивиду приходится себя сравнивать» [435, с. 155], и существует как иррациональная внутренняя страсть, лишь ждущая повода для своего проявления. Но садизм не тождествен разрушительности. «Целью
Садизм, однако, может вступать в различные комбинации с другими патологическими явлениями, включая некрофилию, в которой разрушительные тенденции достигают своего апогея.
Фромм указывает: «Термин «некрофилия» — то есть любовь к мертвым — употребляют обычно для описания явлений двух типов: 1) сексуальной некрофилии — влечения мужчины к мертвому женскому телу… 2) асексуальной некрофилии — вообще влечения к трупам, стремления быть рядом с ними, смотреть на них, их касаться и в особенности их расчленять.
Некрофилия — случай тяжелой патологии. Она возникает как результат ненормального развития в семье и обществе. Тоталитарная система с ее антиличностным началом, всеохватывающим контролем и запретами, парализующим человека страхом, была хорошей почвой для произрастания людей с разрушительными психическими наклонностями вплоть до нек-рофильских.
В рассказе «Девушка и смерть» Вик. Ерофеев показывает, во что может превратиться человек с «непрожитой жизнью», извращенной направленностью витальной энергии, садистической жаждой реванша.
Герой-рассказчик «Девушки и смерти» предстает как существо заурядное, ничего не имеющее за душой, но с ницшеанскими претензиями. Интересы персонажа весьма специфичны и выдают в нем са-донекрофила. Его тянет туда, где смерть торжествует над жизнью, — в морги и на кладбища; он эмоционально насыщается излучениями распада. «Только Идиот может подумать, что я оттуда выносил кладбищенские, упаднические настроения.
Меня охватывала страсть, а не тоска. Я постигал всепроникающий, организационный дар смерти, я научился, подняв воротник, ценить высокую чистоту жанра» , — исповедуется герой. Высшее наслаждение испытывает он, сам выступая как организатор садистско-мучительной смерти.
Садонекрофил ставит своего рода спектакль-мышеловку: совершает зверское убийство девушки в расчете, что на похороны придет ее подруга — объект сексуальных вожделений. В категориях театрального искусства как свой триумф и описывает он обряд похорон: «Весь мир рыдал, сойдясь на мой спектакль. Я поклонился им всем до земли. В меня полетели цветы и аплодисменты» . Герой поистине счастлив, испытывает душевный подъем.
Его рассказ о преступлении демонстрирует полную атрофию подлинно человеческих качеств, отражает владеющее им упоение злом.
Автор раскрывает владеющую героем потребность как бы философски обосновать свои патологические склонности, наделить их романтическим ореолом. Отсюда — ссылка на Шопенгауэра и Ницше, с помощью которых садонекрофил хочет придать себе значительность. Культурные знаки «мировая воля» и «воля к жизни», примеряемые убийцей на себя, оказываются вывернутыми наизнанку, травестируются.
Уравнивание понятий из сферы философии и портняжного мастерства привносит в рассуждения героя налет комедийности. Как насмешка воспринимаются заключительные слова исповеди садонекро-фила, цитирующего крылатую фразу из пьесы Горького » На дне «: «Человек — это звучит гордо» и высказывание Сталина по поводу сказки Горького «Девушка и Смерть»: «Любовь побеждает смерть».
Эссе «Маркиз де Сад, садизм и XX век» Вик. Ерофеева