Эстетический мир техногенной цивилизации
Не спасайте мир, Спасите одного человека. Стремительное развитие индустриального общества внесло принципиально новые изменения в формирование духовного облика человечества. Но, главное, в двадцатом столетии человеческий род столкнулся с неожиданным парадоксом, который определил культурно-историческое лицо эпохи.
С одной стороны, к этому времени был накоплен грандиозный исторический, технический, научный опыт, дающий реальную возможность достижения невиданного ранее уровня свободы. Мировое сообщество располагало колоссальным духовным
Уже в людских душах проросли впечатляющие примеры жизни Христа, Будды, Магомета и мировые религии объединили в своих рядах сотни миллионов людей. Уже прозвучал точный, исчерпывающий ответ на самый кардинальный вопрос современности и было доказано в результате постижения глубин человеческой психики, что установление всеобщей гармонии не должно достигаться ценой
Рождением Лао-Цзы, Конфуция, Пифагора, Сократа, Платона, Гомера, Рафаэля, Шекспира, Бетховена, Моцарта и многих других творцов красоты человечество доказало свою нравственно-эстетическую зрелость. Иными словами, гуманистический потенциал накануне 20 века был как никогда грандиозен и основателен. По сути дела напряженнейшим трудом всех предшествующих поколений сформировалась целая духовная Вселенная, культивирующая красоту.
Но, обладая многотысячелетним духовным опытом, богатейшими нравственно-эстетическими ценностями, гениальными духовными прозрениями, способными внести гармонию в общественную жизнь, человечество не стало мудрее, совершеннее, не смогло усилить творческую энергию. Наоборот. Цивилизация 20-го века оказалась вовлеченной в самые массовые преступления. В биографии человечества мы найдем множество трагических страниц: уничтожение царем Дарием в Иране 55 тысяч повстанцев, монгольские вторжения в Китай в 13-14 вв., крестовые походы, Варфоломеевская ночь, опричнина Ивана Грозного и многое другое. В истории людского рода — более 14 тысяч войн.
И все же. Именно в двадцатом столетии был совершен новый и самый мощный виток в нагнетании жестокости, человеконенавистничества, вандализма. Несоизмеримо возросшее число загубленных жизней можно было бы объяснить усовершенствованием средств уничтожения. Чаще всего так и происходит. Но проблема заключается в том, что, например, сталинизм, как, впрочем, и десятки других тоталитарных систем истребляли миллионы своих сограждан почти первобытным, примитивным способом, растлевая при этом души, провоцируя самые низменные пороки, в том числе и каннибализм.
В повести В. Быкова «Облава» упоминается вполне обыденный факт сталинского режима: двое осужденных, замышляя побег, пригласили с собой третьего — сельчанина Федора — в качестве «кабанчика». Этот наивный, доверчивый человек, не утративший веру в людскую доброту и порядочность, нужен был лишь как «живое мясо». И совсем не случайно «Черный квадрат» К. Малевича воспринимается как образ черной космической дыры, втягивающей в свое нутро целые государства и народы. С изощренной жестокостью стирались с лица земли незыблемые, казалось бы, столпы вековых культурных ценностей, олицетворявшей собой взлеты нравственности и красоты.
Контуры трагического лика человечества стали еще яснее и отчетливее, нарастал и пессимизм. Процесс расчеловечивания огромных масс стало набирать силу в машинизированную эпоху. Произошел гигантский скачек в развитии техники. Изменение условий и существования не могли не отразиться на сознании человека, его мирочувствовании.
Крепло неистребимое желание активно вмешиваться в природный мир, переделывать его по своему усмотрению. Человек не проситель, а владыка природы. В новое время человек оказался заложником машинизированной цивилизации. В этом неустойчивом взвинченном мире человек оказался «без руля и без ветрил».
Внутренний мир человека стал беднее и примитивнее. Именно в это время получили массовое распространение дисгармоничные, односторонне развитые типы людей вроде человека-прагматика. В этом типе человека превалирует энергия, целеустремленность, воля, опора на рассудок, трезвый расчет. А нравственность, гуманизм, отзывчивость, эмоциональная чувствительность кажется рационалисту чем-то наивным, химеричным на пути к реализации «великой идеи».
Цель оправдывает средства. Многие люди Достоевского — это люди, решившиеся на преступление, чтобы доказать себе и другим, что они свободные существа. Можно, конечно, избавить мир от зла, но для этого нужно отнять у людей свободу, чтобы они не имели возможности ни капризничать, ни выражать свое недовольство, ни тем более совершать преступления. В таком мире все будут счастливы, но это будет счастье муравейника. У Достоевского зло есть признак того, что в человеке есть внутренняя глубина.
Как ни странно, но только внутренне глубокие люди по Достоевскому, способны на зло. Человек, решаясь на зло, испытывает себя, пытается выйти из-под закона, пытается доказать себе, что он человек, обладающий свободой воли, а не » винтик» в общей отлаженной социальной машине. Так где же эта нить Ариадны, которая поможет выбраться из лабиринта сложных противоречий, в которых погрязло человечество? Толстой в поисках ответа на этот вопрос пришел к мысли, что надо возродить основной принцип христианской религии — непротивление злу. Сколько в истории было насмешек, иронии, даже издевательства над учением Толстого, но вряд ли человечество может предложить что-нибудь другое, кроме морального самосовершенствования, воспитания взаимного уважения и терпимости.
Но пока идеи Толстого остаются только романтическим идеалом, а не средством практического изменения жизни, и, говоря словами Булгакова, человек находится во власти меча, не желая взглянуть на красоту звездного неба.
Эстетический мир техногенной цивилизации