Евгений Онегин характеристика образа Владимир Ленский
ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН
Владимир Ленский — любовный соперник Онегина. В романе о любви не обойтись без мотива ревности, хотя бы напрасной. Но появление Ленского на страницах романа объясняется не этим. Главное предназначение Л. в другом. Он оттеняет чрезмерную трезвость Онегина чрезмерной же возвышенностью, «неотмирностью».
И в этом если не равновелик, то хотя бы сомасштабен главному герою. В противном случае естественная поэтичность, органичная здравость Татьяны Лариной утратила бы статус «золотой середины» — и все смысловые
Онегин прибывает в дядину деревню из Петербурга, где его настигло разочарование в жизни; Л. приезжает в свое Красного-рье «из Германии туманной», где он стал поклонником Канта и поэтом. Ему «без малого осьмнадцать лет»; он богат, хорош собою; речь его всегда восторженна, дух пылок и довольно странен. Все это не просто набор деталей, биографических подробностей; поведение Л., его речь, его облик указывают на свободомыслие. Но не на свободомыслие английского аристократического образца, которому следует денди Онегин, — а вольномыслие интеллектуального, «геттингенского»
При этом стилистика его прощальной элегии «Куда, куда вы удалились, / Весны моей златыя дни…» скорее ориентируется на общие места французской лирики 1810-х гг. А сам молодой поэт, несмотря на модные привычки, внешность и заемные вкусы, «сердцем милый был невежда».
То есть втайне от себя и окружающих он в душе остается провинциальным русским помещиком. Милым, простым, не слишком утонченным и не чрезмерно глубоким. Если Онегин назван в романе пародией, если сказано об онегинских масках, скрывающих его истинный облик, то в полной мере это относится и к Л. С той разницей, что его маска скрывает отнюдь не душевную пустоту, но скорее сердечную простоту. И чем сложнее маска, тем проще кажется отзывчивая душа, озаренная светом поэтического дарования.
На постоянном несовпадении внутреннего и внешнего облика героя, его «внутренней и внешней формы» строится романный образ. Таким Л. входит в сюжет, таким и выходит из него. Он ранен на дуэли в грудь навылет; жизнь его оборвалась. Но какой удел ждал героя, останься он жив?
Автор обсуждает две взаимоисключающие возможности. Быть может, Л. был рожден для «блага мира» — здесь намеренно скрещены значения имен Онегина и Л. , — для великих свершений или хотя бы поэтической славы. Но, может статься, ему выпал бы «обыкновенный» удел сельского барина, расхаживающего по дому в халате, умеренно-рогатого, занятого хозяйством и живущего ради самой жизни, а не ради грандиозной цели, внеположной быту.
Совместить одно с другим невозможно; но где-то в подтексте угадывается авторская мысль: стань Владимир «героем», он сохранил бы провинциальный помещичий «заквас», простой и здоровый; сделайся он уездным помещиком, — все равно поэтическое горение не до конца уснуло бы в нем. Только смерть способна отменить это благое противоречие его личности, лишить выбор между двумя «возможностями» какого бы то ни было смысла.
Такое несовпадение не может не вызывать авторской иронии — и авторской симпатии, как все наивное, чистое, неглубокое и вдохновенное. Поэтому интонация рассказа о Л. все время двоится, раскачивается между полюсами — от насмешки к «отческому» любованию и обратно. Ирония проступает сквозь симпатию, симпатия просвечивает сквозь иронию.
Даже когда жизнь Л. заходит на последний круг, двойственная тональность повествования сохраняется; просто ирония становится сдержанней и глуше, сочувствие — пронзительней, а полюса — ближе. В ночь перед дуэлью Л. читает Шиллера, упоенно сочиняет свои последние стихи, хотя бы и полные «любовной чепухи» — и это трогает автора. Жизнь вот-вот уйдет от Л., а он продолжает играть в поэта и засыпает на «модном слове идеал». Автору горько-смешно говорить об этом.
Но вот Л. убит. Голос автора приобретает сердечную торжественность: «…странен / Был томный лик его чела». В идиллические тона окрашено описание «памятника простого», сооруженного на могиле Владимира; сама могила забыта всеми; позже это печальное описание будет повторено в финале стихотворной повести «Медный всадник», где говорится о безымянной могиле бедного Евгения. Но, воспроизводя надпись на памятнике, автор вновь подпускает легкую иронию — и вновь окутывает ее дымкой неподдельной грусти; он смешивает смех и слезы, чтобы читатель проводил Владимира с тем же двойственным чувством, с каким впервые встретил его: «Владимир Ленский здесь лежит, / Погибший рано смертью смелых, / В такой-то год, таких-то лет. / Покойся, юноша-поэт!» Кроме всего прочего, эта грустно-смешная надпись должна вызвать в памяти читателя полукоми» ческий эпизод из 2-й главы, когда Л. над могилой Ларина-старшего повторяет гамлетовские слова: «Poor Yorickl»
Все это в полной мере относится и к любовному сюжету Л. Он влюбляется в соседку, Ольгу Ларину, как герой романа — в героиню романа; видит в ней только поэтические черты, словно вычитал свою Ольгу в любовной лирике К. Н. Батюшкова. Такой видит ее Л. Автор сопровождает ироничным комментарием точку зрения героя. Л. воспринимает возлюбленную так же, как Татьяна воспринимает Онегина: сквозь призму литературы. Но беда в том, что читатель имеет возможность тут же взглянуть на Ольгу трезвыми, даже слишком трезвыми, глазами Онегина — «Кругла, красна лицом она».
Ни золотых волос, ни легкого стана. Ольга — обычная деревенская барышня, против собственной воли назначенная Владимиром на роль Музы; роль эта ей не под силу; она в том неповинна. Нет никакой ее вины и в том, что Л., который «строит» отношения с возлюбленной предельно серьезно, по европейской сентиментальной модели, неверно «прочитывает» смысл ее действий и поступков.
Готовность без конца танцевать с Онегиным во время последнего бала для нее не связана с флиртом, тем более с изменой; это не вызов жениху; это просто — легкомысленность веселья. И когда Л. совершает прощальный визит к Лариным, Ольга недоуменно вопрошает: отчего он так рано вчера уехал? В жертве, которую Владимир готовится за нее принести, она не нуждается; ее сознание — минутно, впечатления в нем долго не задерживаются.
Так и смерть Л. будет ею оплакана и забыта; «С улыбкой легкой на устах» Ольга тут же выйдет замуж за улана — и уедет с ним в полк.
Как все остальные герои романа, Л. должен был производить на современного читателя двойственное впечатление: казаться узнаваемым и оставаться неузнанным. Его образ будто «списан» с реальности, а на самом деле — за ним нет никакого реального прототипа. Точно так же обстоит дело и с «литературной родословной».
Образ восторженно-чистого, внутренне трагичного юного «певца» дан в романтической лирике начала века » Но проекции этих типовых образов, пересекаясь в Л., не исчерпывают его «литературной личности» — в отличие от романтизированного образа юноши-поэта в опере П. И. Чайковского «Евгений Онегин» . Оперная трактовка повлияла и на читательское восприятие нескольких поколений.
(1 оценок, среднее: 5,00 из 5)Евгений Онегин характеристика образа Владимир Ленский