Философские стихи Пушкина после 1825 года
Обращение к философскому жанру в поэзии было для Пушкина после 1825 г. характерным и соответствовало, тенденциям его — и не только его — литературного развития. Но оно не было исключительным. Параллельно стихам-раздумьям, стихам, в которых заключались вечные вопросы и высокие мысли общего значения, Пушкин продолжал в своей лирике создавать произведения более «сиюминутные», непосредственно значимые, неповторимо-индивидуальные по характеру своих признавши и своих сюжетов.
Впрочем, между первым и вторым типом стихов трудно провести
Подобно тому как философские стихи Пушкина отличались разнообразием форм и тематики, так это было и с произведениями нефилософскими. Пушкина-поэта отличала необыкновенная широта и универсальность интересов. Это глубоко связано было с широтой интересов Пушкина-человека, с универсальностью его личности.
Одним из прямых результатов московского свидания Пушкина с царем было его стихотворение «Стансы» . По своему жанру это политическое стихотворение — политическое и высокодидактическое. Однако Пушкин не просто возлагает на Николая большие надежды и сравнивает его с Петром I, не просто
Здесь не менее, чем прямое содержание, важен сам тон стихотворения, его внутренняя установка. В стихотворении не верноподданный, а равный — и больше, чем равный,- говорит с царем, в нем поэт дает уроки самодержцу, и дает их языком, исполненным высокого достоинства:
Семейным сходством будь ж о горд; Во всем будь пращуру подобен: Как он, неутомим и тверд, И памятью, как он, незлобен.
Пушкин не только в языке своей поэзии обращается к державинским традициям, но м1 более глубоким образом. Возрождая гражданские традиции державинской лирики, он на новой основе утверждает поэзию высокого гражданского звучания и достоинства.
Иной тип политической лирики этих лет представлен у Пушкина и стихотворениях «Послание в Сибирь» и «Арион» .
«Послание в Гибирт» заставляет вспомнить раннюю вольнолюбивую лирику Пушкина. Оно написано в духе первого послания Пушкина к Чаадаеву. Точно литым, полнозвучным поэтическим словом оно утверждает высшие человеческие ценности: «высокое стремление дум», «гордость», «любовь и дружество», «свободу».
Пушкин никогда не изменял своим высоким верованиям и своим друзьям — особенно тем друзьям, которые сделались мучениками свободы.
Теме верности заветам дружбы и свободы посвящено и стихотворение «Арион». Легенда о древнегреческом ненце Арионе впервые рассказана Геродотом в его «Истории», экземпляр которой на французском языке имелся в библиотеке Пушкина. Нет сомнения, что с этой легендой Пушкин был знаком во всех ее деталях, но, излагав, он ее в стихотворении, как это часто с ним бывало и в других случаях, очень свободно.
Наряду с созданием реалистических произведений в лирическом жанре Пушкин со второй половины 1820-х годов с особой настойчивостью продолжает писать стихотворения в народном ключе и народные но содержанию и стилистике. В эпоху трудную и трагическую, в эпоху неизбежной переоценки ценностей Пушкину все дороже становится народность в поэзии — ибо народность есть связь с поэтическими первоисточниками, в ней есть нечто безусловно глубокое и устойчивое, в народности Пушкин видит падежную основу свободного поэтического вдохновения.
Опыты Пушкина в народном духе и стиле в эти годы следуют буквально один за другим, и все они отличаются большой степенью зрелости. В 1828 г. Пушкин пишет стихотворение «Еще дуют холодные ветры», где происходит дальнейшая выработка и отработка форм народного стиха и где точный, предметный язык знаменует собой синтез народного и реалистического в его поэзии. В том же году он создает свою обработку народной песни «Уродился я, бедный недоносок».
Тогда же пишет род баллады в современно-народном духе «Утопленник». Все это — продолжение более ранних опытов Пушкина в народном направлении и одновременно важные подходы к главным созданиям Пушкина в этом роде — к его сказкам и к таким его стихотворениям 30-х годов, как «Гусар», «Сват Иван, как нить мы станем…», «Песни западных славян». В этих последних произведениях Пушкин не просто владеет стихией народности, но точно господствует в ней, ему, поэту, в ней легко, привольно и радостно. Достоевский недаром так восторженно говорил о народности поэзии Пушкина: «В Пушкине же есть именно что-то сроднившееся с народом взаправду, доходящее в том почти до какого-то простодушнейшего умиления.
Возьмите сказание о медведе и о том, как убил мужик его боярыню-медведицу, или припомните стихи: «Сват Иван, как пить мы станем, — и вы поймете, что я хочу сказать».
Философские стихи Пушкина после 1825 года