Философские вопросы в драме «Жизнь есть сон»
В пьесе «Жизнь есть сон» внедрены ведущие мировоззренческие и художественные принципы и черты барокко. Прежде всего это неограниченная универсальность, космические масштабы, которыми свободно оперирует Кальдерой. Так, изображая ужасное затемнение Солнца, что было в самый раз в день рождения Сехисмундо, кисть художественного воображения драматурга делает воистину грандиозные мазки, назначая на роль актеров в этом космическом спектакле Солнце, Луну и Землю:
…Кровь лить, стало Солнце С Луной в страшном поединке. За барьер избрав
И в знаменитых пышных барочных метафорах тоже ощущаются какие-то космические измерения:
Виднеется карта мира в осиянные, Ведь Земля — это тело, Огонь — это сердце, которое затрепетало, Дыхание — ветер, море — белая пена, И весь этот хаос вижу я, человек,
Так как телом, пеной и души горением Это моря, ветра и Земли создание
Подобное видение нашей планеты находим в прадавних мифах разных народов мира, например в троянском цикле эллинских
Пусть на сцене в просторном Этом театре мировом Уже в оформлении новом Разыграется картина, Месть Сехисмундо сына С триумфом боевым
Часто определенное исследователями стремление поразить читателя, подействовать на аудиторию, подчинить ее своему влиянию присущее искусству барокко, ощутимое в драме в том, что обычные слова часто заменяют чрезмерно пышными развернутыми метафорами. Так, в самом начале произведения обращения Росауры к своему коню, которое могло бы уместиться в короткую фразу: «Куда ты спешишь, мой конь?», превращается в пышный, пафосный монолог:
О гипогриф яровой, Который примчался ветру к паре, Куда на горе нашей, Безчешуйная рыба и бескрылая птаца, Мой коню, в неистовстве том По лабиринту путаному, крутому Этих скал отвесных и голых Летишь сквозь заросли, словно в набат?
Причем сугубо в информативном плане такая замена абсолютно ничего не дает, это декоративный, «завораживающий» читателя художественный прием, который и вдобавок замедляет чтение и где-то даже сбивает с толку его, так как это настоящая загадка. Тем не менее это и является проявлением поэтики барокко. Оказывает содействие популярности произведения Кальдерона и афористичность его языка.
Мудрые жизненные поучения представленные в совершенной форме: «Кто от беды бежит — беду встретит»; «Что сохранял я, то и потерял»; «Кто от смерти удирает, тот скорее ее найдет»; «Предатель больше не нужен во время, когда прошла измена» и т. п. Надо подчеркнуть и поэтическое мастерство Кальдерона. Его стихи завершены, они являются образцом испанского стихосложения. Недаром же знаменитый испанский поэт Ф. Г. Лорка захватывался ими.
Как видим, Кальдерон поднимал общечеловеческие, «вечные» проблемы: кто такой человек в этом мире? Может ли она влиять на свою судьбу? Может ли обесчещенный человек считаться человеком?
Чего в человеке больше — божественного или животного? Как ему не превратиться на зверя? Относительно последнего вопроса, то он есть основным и в XX столетии, когда человечество разделилось на тех, кто вместе со своими обреченными учениками добровольно шел к построенным фашистами газовых камер, и тех, кто обрекал миллионы себе подобных на костры бухенвальдов и хиросим. Хотя все они рождены людьми.
Итак, драма Кальдерона есть актуальной и ныне.
Как-то один художник сказал, что выдающийся испанец Мигель Сервантес находится на небе возле престола самого Бога и по сей день с кроткой печальной улыбкой ждет, кто же из людей в конце концов по-настоящему поймет и разгадает его роман «Дон Кихот»… Никарагуанский поэт Рубен Дарио так же вообразил себе другого испанца, Кальдерона, которому посвятил стих:
Из Ваших слов «жизнь — это сон» Вижу я, что благотворный, Мудрый и знающий человек Вы, дон Педро Кальдерон. Итак, отдав свой поклон, Я скажу Вам, как никому, Что жизнь не сон, и потому Вы кипите оттуда, мастак, Из тех, кто говорит, что это так В мире нашем малом. Перевод М. Литвинца
Как отмечалось, искусству барокко присуща склонность к употреблению антитезы, «поэтика контрастов». В драме «Жизнь — это сон» имеющийся целый ряд стержневых антитез, которые пронизывают весь текст произведения: «человек — зверь»; «свобода — неволя»; «добро — зло»; «дворец — башня»; «жизнь — смерть»; «колыбель — гроб» и т. п. Последняя антонимичная пара в произведениях Кальдерона особенно значащая. Колыбель и гроб является любимой эмблемой барокко и особенно его драматургии. Так, во время спектаклей пьес Кальдерона с одной стороны сцены часто выставляли колыбель, а с другой — гроб как аллегорию жизненного пути человека.
Следующей чертой драмы «Жизнь есть сон» есть умелое использование традиций и достижений мировой литературы и культуры, с которой Кальдерон был хорошо знаком. Его произведение интеллектуально, в нем свободно обыгрываются мотивы мировой мифологии и литературы. Так, слугу, который потонул, так как его выбросил в окно Сехисмундо, Кларин сравнивает с персонажем эллинской мифологии Икаром, который упал в море, когда солнце, к которому он весьма приблизился, растопило ему крылья, слепленные Дедалом из воска.
Философские вопросы в драме «Жизнь есть сон»