Фольклорность «Песен западных славян»
Б. В. Томашевский объясняет «неинтерес» современников к «Песням западных славян» их фольклоризмом. «Ни его сказки, ни «Песни западных славян» не получили никакого признания. Современники, ожидавшие от Пушкина «возвышенных предметов», указывали ему на другие: темы и другие мотивы, но Пушкин не хотел идти по указанным путям…» Подчеркивая фольклоризм «Песен» при анализе их стиха, ученый вновь и вновь приходил к выводу, что именно эта особенность явилась причиной их непонимания и недооценки современниками: «Фольклорность
Чем же тогда объяснить невнимание наших современных исследователей к этому пушкинскому циклу? Казалось бы, именно фольклоризм и должен был вызвать их пристальный интерес к «Песням». Но этого не произошло.
Не заинтересовало и мнение некоторых авторитетов, восторженно оценивающих «Песни». Так, например, Ф. М. Достоевский писал: «»Песни западных славян» — это шедевр из шедевров Пушкина, между шедеврами его шедевр…» При этом именно Достоевским раскрыта главная особенность «Песен» — это не
В отзыве Достоевского намечена целая программа изучения «Песен», которая, к сожалению, осталась не реализованной. Что же представляет собой пушкинский цикл «Песен западных славян»? Как и почему он возник?
Какое место он занимает в творчестве поэта последних лет?
«Песни» знакомили русского читателя и русских поэтов с сербской народной поэзией, рассказывали о жизни сербского народа и его борьбе за свободу. Естественно возникло желание пушкинистов выяснить, насколько к моменту работы над циклом поэт был осведомлен о жизни балканских славян, об их творчестве. Так утвердился тематический принцип изучения.
В итоге собран большой материал, наглядно и убедительно свидетельствующий об интересе Пушкина к этой теме уже во время южной ссылки, в годы пребывания в Бессарабии, Кишиневе.
Следующей важной вехой на пути к созданию цикла «Песен», по мнению исследователей, оказывается знакомство Пушкина в 1828 году с книгой «Гузла, или Сборник иллирийских стихотворений, записанных в Далмации, Боснии, Хорватии и Герцоговине», вышедшей анонимно в Париже в 1827 году. «Гузла» и послужила основой для задуманного Пушкиным цикла «Песен западных славян»; в последующем он взял из, него одиннадцать стихотворении, которые опубликовал после переработки. К переводу и переработке «иллирийских стихотворений» Пушкин был подготовлен своими прежними опытами по собиранию и переводу песен балканских славян, посвященных их борьбе с турками за свою независимость.
Таков итог тематического изучения «Песен» — цикл оказался связанным с ранним периодом творчества Пушкина, с его интересом к жизни и культуре западных славян. Несомненно, подобное изучение полезно. Но в нем таились опасности, которые и не замедлили сказаться, повлияв на характер и уровень исследования «Песен западных славян».
Да, Пушкин проявлял интерес к балканским славянам еще в годы южной ссылки. Но это был особый интерес поэта-романтика, который никак не может объяснить, почему Пушкин решает создать цикл «Песен западных славян». Понимание народа, культуры, борьбы славян за свободу у романтика было совсем другим, чем у реалиста.
У нас нет никаких сведений о том, что в год знакомства с «иллирийскими стихотворениями» у Пушкина появилось желание перевести их. Предполагается, и, видимо, справедливо, что в 1828 году, когда в журналах появились рецензии на сборник и переводы отдельных стихотворений из него, общаясь с Мицкевичем, хвалившим «Гузлу», Пушкин не мог не знать этот сборник. Но что он о нем думал, о чем говорил с Мицкевичем, мы не знаем.
Незнание порождает догадки. Так высказывается предположение, что «Гузла» привлекла внимание Пушкина именно мистификацией, что он сам, вслед за Мериме, создавая свой цикл, тоже занимается мистификацией. Б. В. Тома-шевский, например, пишет: в свои «переводы Пушкин ввел и некоторый элемент собственной мистификации» — несколько своих собственных стихотворений выдал за сербские песни.
Пушкину-реалисту чужда сама идея мистификации как повод к творчеству, но логика рассмотрения «Песен» в ряду романтических произведений навязывает свои принципы изучения, свои выводы. Тем самым, между прочим, и объясняется зыбкость датировки создания цикла — если познакомился со сборником в 1828 году, то, значит, с этого времени и стал переводить, продолжать мистификацию… Или иной вариант логики: если первое напечатанное стихотворение цикла — «Конь» — получило цензурное разрешение 28 декабря 1834 года, а остальные пятнадцать стихотворений — 27 февраля 1835 года, то, вероятно, писал их Пушкин в 1834-м, а может быть, и в 1833 году.
«Тематический» подход приводит к полной изоляции «Песен западных славян» от одновременно писавшихся и издававшихся произведений, они никак не связываются с идеалами и эстетической позицией Пушкина после второй болдинской осени. А между тем только эта. глубокая связь может объяснить причину работы Пушкина над циклом в 1834-м и публикацию в 1835 году.
Сказать, что «Песни» запечатлели интерес Пушкина к народу, к его культуре, к его самоотверженной борьбе за свободу, недостаточно. Этот интерес возник еще в начале 1820-х годов и с тех пор не иссякал. Дело в том, что интерес к народу на протяжении ряда лет менялся, эволюционировало само понимание народа, его судьбы и его роли в истории — прошлой и будущей.
Закономерность прошлой и будущей борьбы народа с рабством и угнетением была для Пушкина очевидной благодаря социальному анализу общественных отношений. Будущие же события были неясны Пушкину. Вот в это время и родился замысел — воспользовавшись сборником «Гузла», создать оригинальный, внутренне единый и цельный цикл песен, раскрывающий дух народа, его самосознание, его высокий уровень духовной культуры.
Фольклорность «Песен западных славян»