Функция пейзажа в романе М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»
Пейзаж в романе «Герой нашего времени» выполняет сложную идейно-композиционную роль. В то же время картины природы являются важным компонентом в эстетическом отношении: они обладают свойством раскрывать красоту явлений в природе и человеческой жизни.
Со страниц романа одна за другой встают дивные картины Кавказа. Нас восхищают и залитые солнцем горные вершины, и золотая бахрома снегов, и неприступные скалы, покрытые купами чинар, и хороводы звезд на далеком небосклоне, и голубое свежее утро, и животворный воздух, разлитый в ущельях,
Словом, все бесконечное многообразие природы в неповторимых сочетаниях красок, звуков, запахов с их тончайшими, еле уловимыми оттенками нашло свое яркое отражение в чарующих образах бессмертного творения Лермонтова.
Не одно поколение училось по роману «Герой нашего времени» видеть и чувствовать красоту родной земли, непередаваемую прелесть Кавказа, училось эстетически осмысливать природу, социальные условия, а вместе с этим и собственную жизнь. Ведь «эстетическое воздействие искусства,- справедливо утверждает И. Б. Астахов,- состоит не только в
Разумеется, что эстетическая ценность картин природы того или иного писателя зависит от ряда условий: содержания изображаемого предмета или явления, степени выразительности, эстетического идеала художника и др. Для реалистического искусства высшим идеалом является единство жизненной правды и совершенной формы ее отображения. «Прекрасное прекраснее во сто крат, увенчанное правдой драгоценной», — писал Вильям Шекспир. «Красота — дело вкусов, — говорил Репин.- Для меня она вся в правде».
Эстетическим идеалом автора «Героя нашего времени» была глубокая жизненная правда. Поэтому пейзаж в этом произведении наряду с другими образами отличается предельной изобразительной точностью; он прекрасен тем, что правдив, выразителен и эмоционален. Лермонтов достиг полного единства содержания и формы, «единства верного понимания изображаемого с яркой эмоциональной окраской его».
Эстетический идеал художника формируется на основе его мировоззрения, что, как правило, определяет содержание даже, казалось бы, такого нейтрального компонента искусства, как картины природы. Б. Мейлах в своей работе «Вопросы литературы и эстетики» говорит: характерно, что «у поэтов, связанных с революционным движением, образы бурной, мятежной стихии воплощали свободолюбивые надежды и порывы».
В самом деле, для В. А. Жуковского, например, идеальными были в эстетическом отношении «повсюду тишина; повсюду мертвый сон», поэзия небесного покоя и т. д. М. Ю. Лермонтова больше привлекали картины мятежной природы, что вполне закономерно. Жуковский не принимал идей революционного преобразования действительности и уходил в мир религиозного созерцания; творчество Лермонтова было, по словам А. И. Герцена, «последним, но глубоким эхом декабризма», заключало в себе, по словам Луначарского, «заряд гигантского мятежа».
Прекрасное для Лермонтова всегда было связано с идеями борьбы против всех уродливых форм общественной жизни, отсюда его стремление к анализу противоречий и недугов современного общества, настойчивые поиски положительного героя, выразителя передовых чаяний своей эпохи. Именно поэтому многие картины природы у Лермонтова озарены вольнолюбивыми мотивами.
Роман «Герой нашего времени» открывается описанием Кой-шаурской долины. «Славное место эта долина!- восклицает странствующий офицер. — Со всех сторон горы неприступные,
Этот образ природы дан через восприятие человека, во многом близкого по духу самому Лермонтову. Тонкая наблюдательность, способность к образному мышлению — свидетельство незаурядной натуры, глубоко чувствующей прекрасное в окружающем мире. Но главное, что приводит в восторг офицера-изгнанника,- это черты величавой неприступности природы, ее неподвластность. Поэтому в подтексте нетрудно уловить, что герой прежде всего видит подлинную, высшую красоту в свободе и независимости. Этими качествами он противостоит персонажам романа, олицетворяющим светскую чернь, которой не свойственно понимание прекрасного.
Отсюда в описании Кой-шаурской долины большую идейно-эстетическую значимость заключает в себе образ «безыменной речки», «шумно вырывающейся из черного, полного мглою ущелья».
В поэтическом восприятии странствующего офицера природа представляется одухотворенной, очеловеченной, и поэтому соответственно своему духовному строю в ней он видит отражение общественных контрастов, что обусловило отбор изобразительно-выразительных средств языка в обрисовке той или иной детали пейзажа.
А вот описание утра на Военно-Грузинской дороге.
«…погода прояснилась и обещала нам тихое утро; хороводы звезд чудными узорами сплетались на далеком небосклоне и одна за другой гасли по мере того, как бледноватый отблеск востока разливался по темно-лиловому своду, озаряя постепенно крутые отлогости гор, покрытые девственными снегами. Направо и налево чернели мрачные, таинственные пропасти и туманы, клубясь и извиваясь, как змеи, сползали по морщинам соседних скал, будто чувствуя и пугаясь приближения дня».
Светлые краски природы — тихое утро, хороводы звезд, отблеск востока — герой встречает с волнующей радостью; красота этой картины дополняется еще и тем, что в лирическом подтексте слышится борение двух сил-света и тьмы, и в этом борении мрак в конце концов бежит, он прячется в темные пропасти, а туманы, клубясь и извиваясь, как змеи, сползали… по морщинам соседних скал, будто чувствуя и пугаясь приближения дня. Приведенная картина поистине воспринимается как гимн солнцу, свободе и разуму. В этом отношении она вполне созвучна знаменитому афоризму А. С. Пушкина: «Да здравствует солнце, да скроется тьма!».
Озаренная солнцем природа волнует и радует героя, и потому он так восторженно произносит: «…и все эти снега горели румяным блеском так весело, так ярко, что, кажется, тут бы и остаться жить навеки».
Странствующий офицер умеет видеть поэтическое даже в ландшафте, казалось бы ничем не примечательном: «Крепость наша стояла на высоком месте, и вид был с вала прекрасный: с одной стороны широкая поляна, изрытая несколькими балками, оканчивалась лесом, который тянулся до самого хребта гор; кое-где над ней дымились аулы; ходили табуны; с другой — бежала мелкая речка, и к ней примыкал частый кустарник, покрывавший кремнистые возвышенности, которые соединялись с главной цепью Кавказа».
Глава «Княжна Мери» открывается живописным пятигорским пейзажем с пятиглавым Бештау и Машуком, цепью снеговых гор на горизонте, Казбеком и двуглавым Эльбрусом. Все это рождает отрадные чувства в душе Печорина. Он глубоко ощущает обавершин» — и т. д. Эта поэтическая черта порождает в душе утомленного Печорина жадный порыв к жизни, к прекрасному: «Весело жить в такой земле! — восклицает он.- Какое отрадное чувство разлито во всех моих жилах».
И в этом выражается возвышенная душа героя.
На наш взгляд, В. Г. Белинский в первую очередь имел в виду
«Природа, пейзаж в «Герое нашего времени» и в особенности в «Журнале Печорина» очень часто не только фон для человеческих переживаний, — справедливо утверждает лермонтовед В. А. Мануйлов,- но своеобразный аккомпанемент душевной жизни, иногда непосредственно проясняющий состояние человека, иногда контрастно подчеркивающий несоответствие переживаний героя и окружающей обстановки».
В самом деле, этот вывод находит подтверждение в большинстве картин. Стоит только вспомнить достойный кисти гениального живописца утренний пейзаж накануне дуэли Печорина с Грушницким, когда герой жадно всматривается в каждую росинку, отражающую миллионы радужных лучей; с каким томлением вдыхал утреннюю прохладу; с каким наслаждением встречал он радостный луч молодого дня: «Я не помню утра боность пейзажа усиливается: например, золотой туман утра и гробовой холод ущелья. Таким образом, отмеченная В. А. Мануйловым многогранность функций пейзажа служит одновременно раскрытию эстетических вкусов персонажей и автора «Героя нашего времени».
С каждой новой картиной перед нами все полнее раскрывается богатый разумом и эмоциями внутренний мир героя с его ненасытной жаждой к красоте и неугасимым отвращением ко всему, что омрачает прекрасное.
Функция пейзажа в романе М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»