Герои и сюжеты сатирических сказок М. Е. Салтыкова-Щедрина
М. Е. Салтыкова-Щедрина среди русских писателей выделяла, по словам его современника Тургенева, потрясающая «сумасшедшеюмористическая фантазия». В искусстве применения гиперболы, гротеска, фантастики и иносказания для воспроизведения действительности ему не было равных. Выдающимся достижением последнего десятилетия писательской деятельности Салтыкова-Щедрина стала книга «Сказки» — одно из самых ярких созданий беспощадного обличителя социальной несправедливости.
Появление сказок Салтыкова-Щедрина в первой половине
Сказка была близка и понятна народу. Салтыков-Щедрин пишет свои сказки «для детей изрядного возраста» другими словами для взрослых.
Еще сказкам, как известно, присущи нравоучительность и сатирическая направленность. Таким образом, сам жанр отвечал художественным замыслам писателя. К тому
В сатире Щедрина можно выделить несколько основных тем: обличение правительственных верхов, изображение жизни народных масс в царской России, разоблачение индивидуалистической морали, обличение обывательской психологии. Поведение либералов «в пределах» и «применительно к подлости», психология «среднего» обывателя, запуганного правительственными преследованиями, бессмысленность самого мира обывателей нашли отражение в ставших знаменитыми образах премудрого пискаря, самоотверженного зайца, здравомыслящего зайца, вяленой воблы.
В «Премудром пискаре» писатель выставил на публичный позор ту часть интеллигенции, которая в годы политической реакции поддалась панике. Изобразив жалкую участь обезумевшего от страха героя сказки, пожизненно замуровавшего себя в темной норе, сатирик высказал свое презрение к тем, кто покорился инстинкту самосохранения, ушел в мир личных интересов.
Он высмеивает премудрого пискаря, который всю жизнь думал лишь о том, как бы щука его не съела, а потому сто лет просидел в своей норе, подальше от опасности. Каждый день счастливый оттого, что жив, пискарь восклицал: «Слава тебе, господи! жив!» Он жил и дрожал — только и всего. Пискарь «жил дрожал — и умирал дрожал».
Сатирик заставляет своего «мудреца» перед лицом смерти понять бессмысленность прожитой жизни. При всем комизме этой сказки финал ее глубоко трагичен. Мы слышим голос самого Щедрина в тех вопросах, которые перед смертью задает себе пискарь. За этими вопросами четко просматривается позиция писателя: «Вся жизнь мгновенно перед ним пронеслась. Какие были у него радости?
Кого он утешил? Кого приютил, обогрел, защитил? Кто слышал об нем? Кто об его существовании вспомнит? И на все эти вопросы ему пришлось отвечать: никому, никто».
Так писатель придумал для героя самую страшную кару: позднее бесплодное прозрение, осознание перед лицом смерти, что жизнь прожита зря.
Здравомыслящий заяц был хоть и обыкновенный, но тоже премудрый. Премудрость его состояла в том, что он любил пофилософствовать о том, что «всякому зверю свое житье предоставлено. Волку — волчье, льву — львиное, зайцу — заячье.
Доволен ты или недоволен своим житьем, никто тебя не спрашивает: живи, только и всего». В оправдание существующего порядка вещей он вспоминал о статистике, находил положительное в таком устройстве заячьей жизни: «Нет, мы, зайцы, даже очень хорошо прожить можем».
Однажды этот заяц-соглашатель попал в лапы лисе. Он пытался заговорить лису своими рассуждениями, разжалобить ее, чтобы не быть съеденным, но пощады от лисы, конечно, не дождался. «Вместо зайца остались только клочки шкуры да здравомысленные его слова: «Всякому зверю свое житье: льву — львиное, лисе — лисье, зайцу — заячье»».
Подобную же покорность судьбе, оправдание существующим порядкам высмеивает писатель в сказке «Самоотверженный заяц». Не сидеть, как самоотверженный заяц, на привязи перед логовом волка, не ждать его милости призывает писатель, потому как хищники не милуют своих жертв и не внемлют призывам к великодушию.
Гибнут все, кто пытался, избегая борьбы, спрятаться от неумолимого врага или расжалобить его. Такова судьба и наивного мечтателя карася, верящего в возможность морального перевоспитания хищной щуки, и вяленой воблы, вроде бы «лишних» мыслей, чувств и совести не ведавшей, не в свое дело носа не совавшей.
Уже в первых своих сказках «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил» и «Дикий помещик», используя приемы остроумной сказочной фантастики, Щедрин показал, что источником материального благополучия дворян и их культуры является труд мужика.
Генералы-паразиты, привыкшие жить чужим трудом, очутившись на необитаемом острове без прислуги, обнаружили полное свое невежество, неприспособленность к жизни, повадки голодных диких зверей, готовых пожрать друг друга. Ничего-то они не умеют: ни определить, где восток, а где запад, ни залезть на дерево, где полно всяких плодов висит, ни рыбу поймать, ни дичь в лесу добыть. Для них открытие, что человеческая пища «в первоначальном виде летает, плавает, на деревьях растет».
А они-то думали, что «булки в том самом виде родятся, как их утром к кофею подают». Одна у них надежда на спасение -‘найти мужика.
И мужик, на счастье генералов, находится. Это «громадный мужичина», на все руки мастер. Он и яблоки с дерева достал, и картофель из земли извлек, и силок для рябчиков из собственных волос изготовил, и огонь добыл. И что же?
Генералам собрал по десятку яблок, а себе -«одно, кислое». Больше того, сам и веревку свил, чтобы генералы держали его ночью на привязи. А генералы еще и ругают мужика за тунеядство. Меж тем сладил он посудину, «чтоб можно было океан-море переплыть», устлал ее дно лебяжьим пухом — для генералов, и поплыли они. Генералы все ругают его за тунеядство, а он все гребет да гребет да кормит генералов селедками.
Довез-таки он генералов до дому. Такая вот сказка. Выдумка или реальность?
Трудно представить себе более рельефное и правдивое изображение жизни и нравственного состояния крестьян: каторжный труд, рабская психология, забитость, невежество. Щедрин любуется силой и выносливостью мужика, но вынужден высмеивать его рабскую покорность.
В «Диком помещике» сатирик высмеял глупого помещика, у которого всего «было довольно: и крестьян, и хлеба, и скота, и земли, и садов». Одно ему было не по сердцу: «уж больно много развелось в нашем царстве мужика». Стал он так притеснять своих крестьян, что те взмолились Богу: лучше уж пропасть с детьми малыми, чем всю жизнь маяться. Бог услышал сиротскую просьбу, и не стало у глупого помещика крестьян.
Без крестьян своих помещик одичал. Оброс весь волосами, ногти у него сделались как железные, сморкаться он давно уже перестал, утратил даже способность произносить членораздельно звуки, ходить стал на четвереньках.
Поскольку подати платить стало некому, обеспокоенные начальники собрали совет, на котором решили мужиков изловить, а помещику, который смуту затеял, «наиделикатнейше внушить», чтобы он фанфаронства свои прекратил.
Сказка есть сказка. Объявился откуда ни возьмись оторвавшийся рой мужиков, пошла жизнь по-старому. Дикого помещика изловили, помыли, постригли, только он «тоскует по прежней своей жизни в лесах, умывается лишь по принуждению и по временам мычит».
Никогда не утихавшая боль писателя-демократа за русского мужика, вся горечь его раздумий о судьбах своего народа, родной страны с особой силой сконцентрировались в тесных рамках сказки «Коняга». Сказка, с одной стороны, рисует трагедию жизни русского крестьянства — этой громадной, но порабощенной силы, а с другой — показывает скорбные переживания автора, связанные с безуспешными поисками ответа на важнейшие вопросы: кто освободит эту силу из плена? Кто вызовет ее на свет? Коняга бессмертен, весь смысл его существования — тяжелая, до кровавого пота работа: «Нет конца работе! Работой исчерпывается весь смысл его существования; для нее он зачат и рожден, и вне ее… никому не нужен».
Болью переполнена каждая строчка этой сказки, надо признать соотносимой не только с давно ушедшим от нас временем. Из всех сказок Салтыкова-Щедрина «Коняга», как показалось мне, и сегодня ничуть не утратила своей актуальности и является на удивление очень современной.
Щедринская сказка близка народной, но не похожа на нее. Под видом повествования о животных, Щедрин обретал некоторую свободу для нападения на притеснителей и возможность говорить в забавной форме о серьезных вещах. Да, его сказки являли читателю положительные идеалы, которые он проводил «в отрицательной форме». Но самое главное, его герои, внешне неправдоподобные, всегда по сути своей реалистичны.
А гротеск — преувеличение — лишь возможность представить уродливую, ненормальную действительность в контрастном, сатирическом освещении.
Герои и сюжеты сатирических сказок М. Е. Салтыкова-Щедрина