Героиня драмы А. Н. Островского «Гроза»
Пьеса Островского имеет все основания именоваться «русской трагедией». Конструктивные элементы жанра трагедии выступают в ней, преображенные спецификой национальной жизни. В качестве «рока» выступают «роковая» страсть героини, ведущая к «погибели», образ «грозы», пронизывающий все действие, прорицания сумасшедшей барыни, в которых воскресает миф «о трагической вине, заложенной в красоте» . Обитатели города Калинова, свидетели и комментаторы важнейших событий, как бы образуют хор.
Протагонисткой трагедии
В литературе о «Грозе» сложились три толкования образа Катерины. Первое, «добролюбовское», рассматривает К. как вольнолюбивую натуру, страдающую под гнетом «темного царства» и ценой жизни бросающую вызов его косности и жестокости. В толковании, предложенном А. А. Григорьевым, «темное царство» рассматривается как категория душевной жизни, подверженной борьбе страстей. Образ К. рассматривается как «органическое» выражение народной души. «Символическая»
При любом истолковании остается несомненной в образе К. ее народность.
Тайна Катерины открылась в пьесе единственному человеку, Борису, увидевшему ее в церкви и пораженному тем, «какая у ней на лице улыбка ангельская, а от лица-то как будто светится». В этом внутреннем свете души К. — ее «неотмирность», ее целостное «средневековое» мироощущение: жизнь пред Богом, в ощущении Его близости. Этим живым переживанием наполнен рассказ о детстве К. и страх грозы, налетевшей как раз в тот момент, когда она признавалась Варваре в своих греховных помыслах.
Катерина отнюдь не экзальтированная, мистически настроенная натура. Она земная страстная женщина, неожиданно для себя охваченная чувством любви. Замужняя женщина, К. полюбила всем своим существом, и всем своим существом она сознает греховность своего чувства. Борьба К. с собой определяет перипетии пьесы. Она ищет спасения в молитве и «не отмолится никак».
Она стремится подавить в себе «незаконную» тягу к Борису, хочет «мужа любить» — и не может. Она ищет в муже поддержки — и не находит. В сцене отъезда Тихона она пытается «заклясть» судьбу, но Тихон останавливает ее. Последующий монолог К. раскрывает ее внутреннюю борьбу с соблазном и победу страсти: «Мне хоть умереть, да увидеть его».
Сцена свидания с Борисом наполнена атмосферой греховной и сладкой любви. Здесь во всей полноте проявляется отважная, решительная натура К., отбросившей все сомнения и смело идущей навстречу самому страшному — небесному наказанию. «Геенна огненная», о которой вещала сумасшедшая барыня, такая же реальность для К., как и Гроза — вестник гнева Божия. Понятно, что перед этой абсолютностью «небесного» меркнут все условности «мирского»: «Коли я для тебя греха не побоялась, побоюсь ли я людского суда».
Прилюдное признание в содеянном — во время грозы, перед фреской с изображением страшного суда — доказывает правоту и прямоту слов К. Она призналась, но, как показывают события пьесы, не покаялась в содеянном. К. не может осудить свой грех, не может отречься от своей любви. «Ничего мне не надо, ничего мне не мило, и свет Божий не мил»,- говорит она в монологе, полном предсмертной тоски. Благодатное, полное счастье переживание красоты Божьего мира — в начале трагедии и «Свет Божий не мил» — в финале — такова эволюция К. в пьесе.
Трагическая коллизия между неодолимыми требованиями жизни, натуры и максимализмом христианского народного миропонимания приводит героиню к потере благодати, к утрате желания жить.
Расставаясь навсегда с Борисом, она просит его не пропустить по дороге ни одного нищего, каждому подать, «чтоб молились за мою грешную душу». Мысль о смерти овладевает К. и перебивается другой — мыслью о неиску-пимости греха самоубийства: «Молиться не будут? Кто любит, тот будет молиться…»
Смерть Катерины вызвана категорической невозможностью примирить «земное» и «небесное», крушением ее целостного, глубоко народного, религиозного в основе миросозерцания.
Героиня драмы А. Н. Островского «Гроза»