Героиня трагедии шведского драматурга Ю. А. Стриндберга «Фрекен Жюли»
Фрекен Жюли стала своеобразным символом героини нового типа: иногда определяется как «полуженщина-полумужчина». Мы узнаем только об одной ночи жизни героини — последней. Ф. Ж.- дочь графа, оставшись в праздничную Иванову ночь в доме со слугами, оказывается соблазненной лакеем отца Жаном, а потом, не выдержав позора, кончает жизнь самоубийством.
В ее истерических метаниях исследователи видят признаки всесторонней деградации.
Фрекен Жюли и правда не готова к жизни. Не умеет жить, не хочет — всюду чужая, всем опостылевшая. И самое
При этом исследователи исходят из авторского предисловия к пьесе, где Стриндберг настойчиво и с нескрываемой гордостью утверждает, что ему удалось создать новый характер, поступки которого строго, даже научно мотивированы, а печальная участь обусловливается рядом социально-психологических, в том числе медицинских, причин. Если согласиться с такой фабулой, а также принять версию Стриндберга,
Но этого мало, если говорить о той Ф. Ж., что, независимо от воли автора, существует в пьесе. Неопределенность ее происхождения по материнской линии и социальная закомплексованность, неадекватное половое воспитание, материальные осложнения в семье, а также особая эмоциональная и физическая возбужденность — все это противоречит однозначно «реалистической» трактовке. Структурно образ героини — а отсюда и ее поведение — гораздо ближе позднему Стриндбергу, его «камерным пьесам», созданным почти через двадцать лет после «Фрекен Жюли».
Важнейший мотив судьбы героини — мотив падения, воплощенный в навязчивом сне Ф. Ж. Происходящее с ней в пьесе — «реальное» воплощение ее сна. Сон — вообще важнейшая категория театральной лексики Стриндберга. Герои его камерных пьес, где на самом деле нет героев, одни персонажи, живут по законам сна. И Ф. Ж.- явная героиня — живет по тем же законам.
В каком-то смысле она «соткана из вещества того же, что наши сны». Происходящее с ней нельзя сводить к сюжету «падения» графини с лакеем. Сны героини говорят о том, что «пасть» ей, собственно, некуда — ведь влекущая ее роковая бездна гораздо глубже интрижки с лакеем.
Кстати, не случайно именно графиня Ф. Ж. заводит разговор о снах.
Ей снится, что ее тянет «вниз», как можно ниже, но только что-то ее не пускает. Что «надо вниз», Ф. Ж. знает естеством, вряд ли сознательно, поэтому и выбирает самоубийство, но и самоубийство как бы «во сне» — в состоянии гипноза. Та Ф. Ж., которая принадлежит миру снов, миру полуфантастическому, прекрасно понимает неотвратимость собственной гибели. Но природа героини двойственна; краем своего существа Ф. Ж. все же соприкасается с тем, что можно назвать реальным миром, с тем самым, в котором так прочно утвердились Жан и особенно символизирующая агрессивную стабильность реального мира кухарка Кристина.
Ф. Ж.- существо хрупкое, неустойчивое, мистически одаренное, мечущееся между тем, что есть ее сновидение, и тем, что кажется явью.
Вся ее жизнь — сплошная нелепая эксцентриада. Символическое убийство чижика — едва ли не лишний акцент, и так понятно, что героиня погибнет. Действенная сторона образа выражена в мучительной агонии: здесь и страх, и надежда, и попытки повернуть события вспять. Ф. Ж. гротескно-трогательна в своей попытке быть искренней с Жаном, который просто по своей душевной организации не способен ее понять.
Но ей необходимо высказаться — неважно даже перед кем, тем более что больше не с кем поговорить, к тому же именно он используется героиней как «орудие» самоубийства.
Героиня трагедии шведского драматурга Ю. А. Стриндберга «Фрекен Жюли»