Изложение пьесы Розова «Кабанчик»

Хотелось бы сказать несколько слов об одном из последних значительных розовских произведений — пьесе «Кабанчик». Она создавалась в начале 1980-х годов, но была опубликована только в перестроечное время. Розов здесь вновь возвращается к судьбам молодых героев, пытается уловить, что же изменилось в их облике в новых, жестоких жизненных условиях. Действительно, на неокрепшие плечи 18-летнего Алексея Кашина сваливается тяжелая ноша. Благополучный, обустроенный мир, в котором он, не задумываясь особенно, до сих пор жил, ломается на его глазах,

когда отец — крупный начальник — оказывается на скамье подсудимых за огромные хищения и взятки.

Громкий процесс, «героем» которого стал самый близкий человек, становится настоящей трагедией для юного героя пьесы.

Однако, по справедливому мнению критика Н. Крымовой, «при всей своей наглядной современности, в данном случае даже злободневности, «Кабанчик» продолжает одну из вечных тем. Это — зеркальное отражение одного поколения в другом… Отцы и дети встретились глаза в глаза — и этот момент трагичен».

Герой, чувствующий себя затравленным, «смертельно раненным существом»,

часто вспоминает убитого им во время охоты с отцом маленького кабанчика: «Зубы оскаленные запомнил. Вроде улыбка. Улыбается и улыбается…

Зубки». И себя он теперь ощущает таким «кабанчиком», жертвой. Алексеем владеют противоречивые порывы. С одной стороны, часто он бежит от людей; резко, болезненно, раздраженно реагирует на любые — и искренние, и лицемерные — попытки облегчить его терзания. С другой — старается излить свои переживания, поэтому ежедневно «что-то» пишет. «Я не знаю, что это… — признается он. — Не стишки, не роман, конечно.

Я про себя пишу… Ведь то, что я знаю, никто не напишет».

В мире взрослых, которые в погоне за всевозможными жизненными благами безжалостно растоптали его внутренний мир, у Алексея остался, пожалуй, единственный близкий человек — Юраша, бывший шофер отца, знавший и любивший его с детства. Но по-настоящему поделиться своей болью он может только с Олей: она его ровесница, она его понимает, ему сочувствует, способна просто по-человечески, внимательно его выслушать. В развернутых монологах Алексея — метания его души, беспощадный самоанализ. То он винит в случившемся себя, сознавая собственную инфантильность: «Почему я не понимал?

Я же развитой человек. Учился вполне… Я ничего не понимал. Даже подкоркой не чувствовал.

А ведь мог. Нет, не мог я ничего не знать, не видеть! Давил, значит, в себе, вглубь загонял, будто не знаю!.. До чего же человек погано устроен.

Ну, на какую зарплату у нас дача была — здесь. И на Кавказе!.. Мне все улыбались все время. Я привык, видимо…» Иногда же герой пытается воспринять случившееся с отцом не только как личную катастрофу, но и несколько отстранение, более обобщенно, как общественное явление: «По-моему, это все зараза.

Знаешь, если чума, оспа, холера, тиф сыпной, брюшной. Эпидемии бывали. Один от другого заразится, и пошло, и пошло.

Вот эта… Эта мразь вся, обман — они тоже микроб, зараза. Отец заразился!

Нет, не думай, я его не оправдываю! Мне все равно его жаль. Но ведь тут совсем другое дело…

Я-то жить больше не могу».

Пьеса имеет открытый финал : сможет ли герой переболеть всем, что произошло в семье, или его слова о невозможности жить сбудутся? Драматург оставляет вопрос о дальнейшей судьбе своего молодого героя без ответа, предоставляя читателю и зрителю самим выбрать тот или иной вариант. В связи с «Кабанчиком», последней крупной розовской драмой, интересно проследить ту эволюцию, что произошла с его героями из «благополучных» семей за тридцать лет творческого пути автора.

Андрей Аверин из пьесы «В добрый час!» поначалу, как мы помним, вяло сопротивлялся попыткам любящей матери устроить его в институт, оправдываясь собственным незнанием жизни: «Я, наверное, оттого такой пустой, что все мне на блюдечке подавалось — дома благополучие… сыт… одет». В итоге же Андрей принял серьезное решение и поменял домашний уют на самостоятельный поиск своего места в жизни, не желая вступать в мир с «черного хода». Однако и ситуация, и сам характер молодого человека кардинально меняются уже в «Гнезде глухаря».

Сын Судакова, девятиклассник Пров, напротив, принимает опеку, хлопоты и суету родителей как должное — они просто «выполняют свой родительский долг». Он не намерен отвергать уготованное ему будущее — поступление в престижный МИМО: «Отец туда определяет… — объясняет он. — А что? Жизнь приобретает накатанные формы.

Время стабилизации… Отец требует. Ему будет лестно». Хотя и Прову временами бывает противна такая забота, особенно когда отец советует ему во всем брать пример с Егора Ясюнина.

На подобные советы Пров отзывается язвительной иронией и в адрес «примера для подражания», и в адрес отца. Впрочем, читатель прекрасно отдает себе отчет в том, что Пров-то, в отличие от Андрея Аверина, ни за что не покинет своего насиженного «гнезда глухаря» в поисках «журавля в небе». Здесь характер и воспитание не те.

И наконец, в «Кабанчике » мы видим Алексея Кашина, которого «жестокие игры» взрослых и их неправедно нажитое благосостояние привели на край пропасти. Молодой герой раздавлен осознанием зла, среди которого он долгое время жил. И теперь именно ему приходится расплачиваться за отцовские грехи: «Я умру скоро. У меня не то что все внутри, в мозгу тоже… уже не горит, догорает, тлеет. Меня огонь охватил».

Гибельный путь забвения истинных нравственных ценностей прошло общество за последние десятилетия — к такому неутешительному выводу приходит в «Кабанчике» драматург. И в результате — равнодушие людей друг к другу, отчужденность, одиночество, отсутствие смысла жизни даже у только вступающих в эту жизнь людей.




Изложение пьесы Розова «Кабанчик»