«Каменный гость» в контексте мировой драмы
Традиционные образы, сюжеты, мотивы возникают, как правило, большей частью в национальных фольклорах, историях, литературах. Многие из них переходят к другим литературам, приобретая при этом разных самобытных обновлений и интерпретаций на инонациональных основах. Наиболее распространенными есть античные, библейские, средневековые образы и мотивы, которые часто называют мировыми.
Первым в литературе к этому известному фольклорному персонажу обратился испанский драматург Тирсо де Молина в философско-религиозной драме барочного плана
Сын придворного фаворита Дон Гуан из пьесы Тирсо де Молина распущен продолжительной безнаказанностью, считая вместе с тем, что у него хватит времени, чтобы в будущем замолить грехи перед Богом и перед людьми. Своими поступками
Сам король по требованию опороченных и обиженных людей вынужден был осудить придворного любимца: обидчика судит и Небо, и общественные моральные законы. Так автор пьесы старается решить две ключевые проблемы драмы — религиозно-философскую и общественно-моральную.
По-своему был трактован по классическим принципам образ соблазнителя и богохульника в комедии Мольера «Дон Жуан, или Каменный гость» — собственно, в лучшей французской версии мировой темы. Пьеса, в которой немало комического, имеет прежде всего и классовое направление в трактовании добра и зла: ведь циник, прохиндей, насильник, откровенный богохульник Дон Жуан является дворянином, аристократом. Именно эта кастовая привилегированность дает возможность совершать какие-то преступления, движимые эгоистическими инстинктами развратника и определенной мерой либеральными тенденциями философии ренессанса с ее подчеркнутым вниманием к раскрепощению свобод и прав.
Комедия Мольера была написана в 1664 году и впервые поставлена через год. Это произведение, в котором драматург немного отступает от принципов классицизма: герои пьесы не являются однозначными в своем трактовании, не сохраняется единство трех факторов, комическое часто объединяется с трагическим.
Сам мольеровский Дон Жуан является развратником и циником без укоров совести, поскольку его социальный статус аристократа с привилегированностью на вседозволенность оправдывает в его понимании любую богопротивную мораль, пренебрежение к церкви и Богу. Он грубо ведет себя со своей когда-то коварно завлеченной Эльвирой, которую похитил из монастыря, образ которой в который раз омрачает другими женщинами, одновременно ухаживает за двумя красивыми крестьянками Шарлоттой и Матюриной, бездушно, как неблагодарный сын, ведет себя с собственным отцом доном Луисом. Правда, мольеровский Дон Жуан вместе с тем не лишен и рыцарской чести, о чем говорит бескорыстное спасение им дона Карлоса. Собственное такой нюанс в поведении главного персонажа должен был подчеркнуть общепринятые принципы моральных основ аристократической общественной прослойки, которая при всех показных и декларированных добродетелях проявлял вседозволенность, эгоизм и пренебрежение ко всему сущему.
Тем не менее сердцевиной мольеровской пьесы есть столкновенья двух начал — аристократической свободной морали вседозволенности и безнаказанности с буржуазной показной добропорядочностью, с нарочитою религиозностью, которая потом в реальных поступках оказывается обычным лицемерием, фальшивой набожностью. Носителем первого начала выступает дворянин распутник Дон Жуан, второго — его слуга Сганарель.
Дон Жуан пренебрегает христианской моралью, церковью и Богом, демонстрируя свою хулу и на Творца, и на Заповеди, и на самые святые принципы. Своим лицемерием и высокомерием для достижения собственных целей он несет в себе что-то и от другого мольеровского героя — святоши и вместе с тем циника Тартюфа. Однако не намного лучшим от своего господина есть слуга Сганарель, который на словах защищает церковь, мораль, религиозные нормы, а на самом деле является трусливым лицемером, который любит превыше всего деньги.
Трагикомическим есть финал пьесы, где нераскаявшийся Дон Жуан проваливается в ад, из-за столкнувшей его туда статуей убитого им Командора, а Сганарель поражен тем, что его господин не успел уплатить надлежащих своему слуге денег. Такая развязка определяет моральную суть двух, казалось бы, полярных начал — богоотступнического вольнодумства и фарисейского святошества.
Характерно, что даже разыгранная роль Дон Жуаном о раскаянии блудного сына перед отцом доном Луисом на самом деле окажется лицемерием и фальшью.
Донжуановские мотивы приобретают немного другую интерпретацию в духе морального дидактизма во времена Просвещения, в частности в известном сентиментальном романе С Ричардсона «Кларисса Харлоу» .
Собственное в образе соблазнителя Ловеласа здесь прослеживается определенной мерой реалистическая версия традиционного героя, который вместе с тем может объединять в себе разные черты — и положительные, и отрицательные. Он может быть и честным, и мерзостным, и легкомысленным, и не лишенным здравого смысла, и неудержимым в достижении цели, и благородным, и отвратительным, и в конце концов способным к великодушию, к покаянию перед смертью: эгоистический и аморальный соблазнитель добродетельной Клариссы, достав заслуженную кару от ее брата на дуэли, умирает с именем девушки на устах.
Самобытное осмысление мировой темы через восприятие известной оперы Моцарта подает в романтично-трагическом стиле Э. Т. А. Гофман в новелле «Дон Жуан» — мистически-философском произведении, где главный герой «путешественник энтузиаст», глубоко трагически воспринимая содержание моцартовского творения, испытает какое-то внутреннее единение с исполнительницей роли доны Анны: артистка настолько входит в жизнь своей героини, что по окончании спектакля, через два часа, ночью умирает. Именно эту трагедию мистически ощущает в тот же время энтузиаст, который сумел понять основную идею гениального моцартовского произведения: стремление к высшему, внеземному идеалу женщины приводит Дон Жуана в сети дьявола.
Искуситель мефистофельского характера, разжегши страсть в души Анны, должен погибнуть вместе со своим найденным идеалом любви. Собственно, актриса, которая, выполняя роль, пережила ту любовь страсть, тоже гибнет. А герой путешественник через эту земную трагедию, через ее мистическое восприятие приходит к мнению, что только в смерти приоткрывается настоящая сила любви.
Тяготение к мистическому восприятию действительности характерно для многих романтиков. Присущий становится для кое-кого из них подвластность демонической стихии, которая в апологетике свободы личности провозглашала идеализацию и реабилитацию того, что не воспринималось традиционной моралью. Справедливо отмечает по этому поводу один из православных мыслителей: «Однако в истории мировой культуры романтизм стал очередным, малозаметным шагом, уводящим человеческое мировое восприятие по дорогое от Бога… Он «развивал чувствительность», «воспитывал добрые нравы», «учил сострадать несчастным»…
Все эти «высокие» чувства оказались магическими кругами, которые не спасают от ада».
Гениальный Гете, например, облагородил и украсил Рафаэль, замысел которого якобы утверждал сам Бог. Реабилитация и идеализация сил тьмы художественно мотивируется во многих романтиков. Не лишен этого и романтический скептицизм, который объединяется с мятежным духом и отчаянием вместе с тем, великого английского поэта и общественного деятеля Дж.
Г. Байрона. Бунт против Бога, старание вместе с тем стать и над духами зла с целью самоутверждения, которое, однако, не приносит ни покоя, ни счастья, определяют идейное содержание мистерий «Манфред», «Каин». По-своему подходит Байрон к традиционному образу Дон Жуана в одноименном стихотворном романе, над которым работал вдоль нескольких лет.
«Каменный гость» в контексте мировой драмы