Композиционное своеобразие романа «Герой нашего времени»
Композиционная сложность романа неразрывно связана с психологической сложностью образа главного героя. Неоднозначность характера Печорина, противоречивость этого образа выявлялась не только в исследовании самого его духовного мира, но и в соотнесении героя с остальными персонажами. Именно поэтому Лермонтов не сразу нашел композиционное решение романа, согласно которому читатель постепенно приближается к его герою.
В первой части мы видим Печорина глазами Максима Максимыча. Этот человек искренне привязан к Печорину, но духовно глубоко
Поэтому в рассказе Максима Максимыча Печорин предстает как человек загадочный и даже таинственный.
Не случайно именно Максим Максимыч выбран первым рассказчиком. Его образ — один из важнейших в романе, ибо этот человеческий тип очень характерен для России первой половины XIX века. В условиях вечной войны формировался новый тип «русского
Такой тип и воплощен в образе Максима Максимыча.
Кавказ называли «теплой Сибирью», куда в действующую армию ссылали неугодных, в частности и многих декабристов. На Кавказ ехали и молодые люди, жаждущие побывать в «настоящем деле», туда стремились и как в экзотическую страну чудес, в край свободы…
В Печорине есть нечто от черкеса, он также естественен в кругу княжны Лиговской. Единственный человек, с кем у Печорина нет ничего общего, это Максим Максимыч. Люди разных поколений, разных эпох и разных типов сознания, штабс-капитан и Печорин абсолютно чужды друг другу.
В рассказе Максима Максимыча Печорин предстает романтическим героем, встреча с которым стала одним из ярчайших событий в его жизни, тогда как для Печорина и сам штабс-капитан, и история с Бэлой — лишь эпизод в ряду многих других.
Даже при случайной встрече, когда Максим Максимыч готов броситься в объятия, Печорину не о чем с ним говорить: вспоминать Бэлу — болезненно, рассказать старому приятелю — нечего: «Мне пора, Максим Максимыч». Итак, из новеллы «Бэла» мы узнаем о существовании некоего Печорина — героя романтической истории с черкешенкой.
Зачем Печорину понадобилась Бэла; почему, едва добившись ее любви, он скучает и томится; отчего бросился отбивать ее у Казбича ; что мучило его у постели умирающей Бэлы и почему засмеялся, когда добрейший Максим Максимыч попытался его утешить? Все эти вопросы остаются без ответа, в Печорине все — тайна, поведение героя читатель волен объяснять в меру собственного воображения.
В главе «Максим Максимыч» завеса тайны начинает приподниматься. Место рассказчика занимает давешний слушатель штабс-капитана, путешествующий офицер. И таинственному герою «кавказской новеллы» придаются какие-то живые черты, его воздушный и загадочный образ начинает обретать плоть и кровь.
Странствующий офицер не просто описывает Печорина он дает его психологический портрет. Он — человек того же поколения и близкого, вероятно, круга. Если Максим Максимыч ужаснулся, услышав от Печорина о томящей его скуке: «…жизнь моя становится пустее день ото дня…», то его слушатель принял эти слова без ужаса, как вполне естественные: «Я отвечал, что много есть людей, говорящих то же самое; что есть, вероятно, и такие, которые говорят правду…» И поэтому для офицера-рассказчика Печорин гораздо ближе и понятнее; он многое может объяснить: и «разврат столичной жизни», и «бури душевные», и «некоторую скрытность», и «нервическую слабость».
Так загадочный, ни на кого не похожий Печорин становится более или менее типичным человеком своего времени, в его облике и поведении обнаруживаются общие закономерности. И все же загадка не исчезает, «странности» остаются. Повествователь особо отметит глаза Печорина: «они не смеялись, когда он смеялся».
В них рассказчик попытается угадать «признак — или злого нрава, или глубокой посмеянной грусти», и поразится их блеску, и поежится от «проницательного и тяжелого» взгляда…
Именно поэтому так рад путешественник, заполучив записки Печорина: «Я схватил бумаги и поскорее унес их, боясь, чтоб штабс-капитан не раскаялся». Написанное от лица повествователя предисловие к «Журналу Печорина» объясняет его интерес к этой личности. Он говорит о бесконечной важности изучения «истории души человеческой», о необходимости понять истинные причины побуждений, поступков, всего характера человека. Все это предисловие подтверждает духовную близость повествователя и героя, их принадлежность к одному поколению и одному человеческому типу: вспомните, например, рассуждения рассказчика о «коварной неискренности истинного друга», оборачивающейся «неизъяснимой ненавистью, которая, сгорая, таясь под личиной дружбы, ожидает только смерти или несчастия любимого предмета, чтоб разразиться над его головою градом упреков, советов, насмешек и сожалений».
Как близки эти слова горьким мыслям самого Печорина о нынешней дружбе, как объясняют они его убеждение «я к дружбе не способен»!
Мнение рассказчика о Печорине выражено однозначно: «Мой ответ — заглавие этой книги». Это же и объяснение его напряженного интереса к герою: перед нами не только своеобразный человек, типичный для своей эпохи. Герой времени — это личность, сформированная данным веком, и ни в какой другой эпохе подобный человек появиться не мог бы.
В нем сконцентрированы все черты, все достоинства и недостатки его времени. В предисловии к роману Лермонтов полемически заявляет: «Герой Нашего Времени, милостивые государи мои, точно портрет, но не одного человека: это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии». Но свой роман «едких истин» он создает не для того, чтобы бичевать пороки: он подносит обществу зеркало, чтобы люди увидели себя, взглянули в собственное лицо, постарались понять себя самих. Это и есть главная задача лермонтовского романа. Как бы ни был близок Печорин рассказчику, полностью понять его он не может.
Для полного, глубокого понимания Печорин должен сам сказать о себе. И две трети романа составляет его исповедь.
Исповедальность — одна из главных черт творчества Лермонтова. Именно поэтому так важно, что образ Печорина, ни в коей мере не являясь автопортретом Лермонтова, все же часто бесконечно близок автору в своих оценках, эмоциях, рассуждениях. Это создает особое ощущение общности беды и вины автора и его героя.
Как и в «Думе», поэт, ощущая себя частью поколения, разделяя его вину и судьбу, своим пониманием общей трагедии, яростным негодованием и всей горечью размышлений выходит из общей массы, поднимается над ней — на недосягаемые высоты духа.
Композиция «Журнала Печорина» очень своеобразна. Это как бы «роман в романе». Первая новелла «Тамань» — рассказ о происшествии, приключившемся с героем. В ней намечены основные мотивы всего «журнала»: стремление Печорина к активным действиям, «любопытство», толкающее его ставить «эксперименты» над собой и окружающими, вмешиваться в дела, его не касающиеся, его безрассудная храбрость и романтическое мироощущение.
И главное — стремление понять, что движет людьми, выявить мотивы их поступков, постичь их психологию.
«Княжна Мери» выстроена из дневниковых записей, это почти ежедневная летопись жизни Печорина. Причем он не интересуется «общими вопросами». Он пишет о своих чувствах, мыслях, о своих поступках. Печорин влияет на ход событий таким образом, что вызывает взрыв, столкновения.
Так было в «Бэле», когда он круто изменил судьбу девушки, Азамата, их отца, Казбича, сплетая их пути в немыслимый клубок. Так было в «Тамани», где Печорин вмешался в жизнь «честных контрабандистов», в «Княжне Мери»… И всегда он выступает как разрушитель. Вопрос предназначения, рока, единоборства человека с судьбой — основной философский аспект романа. Этой проблеме посвящена завершающая глава «Фаталист».
Существует предопределение или нет, а если есть, то каковы пределы самостоятельности личности — все это не предмет отвлеченных умствований для Печорина, но самый насущный вопрос. Ибо ответ на него даст ключ к разгадке жизни и человеческой натуры, сможет, наконец, объяснить Печорину его собственную душу и судьбу.
Композиционное своеобразие романа «Герой нашего времени»