Краткое содержание «Самоисполняющегося пророчества» Мертона

Уильям Айзек Томас, старейшина американских социологов, изложил основную теорему социальных наук: «Если люди определяют ситуации как реальные, они реальны по своим последствиям».

Будь теорема Томаса и выводы из нее известны более широко, большее число людей лучше поняло бы работу нашего общества. И хотя ей недостает охвата и точности ньютоновской теоремы, она остается не менее значимой вследствие своей применимости ко многим социальным процессам.

Первая часть теоремы непрестанно напоминает о том, что люди реагируют не только

на объективные особенности ситуации, но также на значение, которое эта ситуация имеет для них. И когда они придают некое значение ситуации, их последующее поведение и некоторые последствия этого поведения определяются этим приписанным значением. По-прежнему звучит абстрактно?

Обратимся к примеру.

Шел 1932 год. Картрайт Миллинджвиль имел веские основания гордиться банком, который он возглавлял. Значительная часть его средств была ликвидной. Негромкий гул банковской работы сменился странными и вызывающими раздражение громкими возгласами. И это стало началом того, чем завершилась «черная среда».

Картрайт

Миллинджвиль никогда не слышал о теореме Томаса. Но он прекрасно понимал, как она действует. Он знал, что несмотря на сравнительную ликвидность банковских активов, слухи о банкротстве, когда в них верит достаточное число вкладчиков, могут привести к краху банка.

Стабильность финансовой структуры банка зависит от веры вкладчиков в эту самую стабильность. Иногда вкладчики определяют ситуацию иначе, и последствия этого нереального определения бывают вполне реальными. С помощью теоремы Томаса трагическая история банка Миллинджвиля может быть превращена в социологическую причту, которая позволит понять, что произошло с сотнями банков в 1930-х годах.

Общественные определения ситуации становятся ее неотъемлемой составляющей и тем самым влияют на последующие события. Это свойственно только человеческим отношениям. Это не встречается в мире природы. Предсказание относительно возвращения кометы Галлея никак не влияет на ее орбиту.

Но слухи о банкротстве банка Миллинджвиля повлияли на реальный исход дела.

Самоисполняющееся пророчество — это изначально ложное определение ситуации, вызывающее новое поведение, которое превращает ложные слухи в реальность. Кажущаяся обоснованность самоисполняющегося пророчества закрепляет заблуждение. Ведь пророк неизбежно будет приводить действительное развитие событий в качестве подтверждения своей изначальной правоты. Тем не менее мы знаем, что банк Миллинджвиля был платежеспособным и что он мог просуществовать долгие годы, если бы ложные слухи не создали условий для своего осуществления.

Таковы превратности социальной логики.

Применение теоремы Томаса показывает, что трагичный, часто даже порочный круг самоисполняющихся пророчеств может быть разорван. Необходимо отказаться от первоначального определения ситуации, запускающего круговое движение. И когда первоначальное предположение ставится под вопрос и вводится новое определение ситуации, последующее развитие событий опровергает предположение.

И тогда верование перестает определять реальность.

Но чтобы поставить под вопрос столь глубоко укорененные определения ситуации, простого желания недостаточно. Например, проведение «просветительских кампаний» само по себе не способно победить расовые предрассудки и дискриминацию. Обращение к просвещению как к панацее от самых разных социальных проблем глубоко укоренено в сознании американцев. Тем не менее это иллюзия.

Образование может служить рабочим дополнением, но не основной базой для мучительно медленного изменения установок, преобладающих в расовых отношениях.

Чтобы лучше понять, почему при проведении просветительских кампаний нельзя рассчитывать на искоренение преобладающей этнической вражды, нам необходимо рассмотреть действия «своих» и «чужих» групп в нашем обществе. Этнически «чужие» группы состоят из всех тех, кто, на наш взгляд, существенно отличается от «нас» с точки зрения национальности, расы или религии. «Своя» группа состоит из тех, кто к ней «принадлежит». При господстве «своей» доминирующей группы, «чужие» постоянно страдают от предубеждений: добродетели «своей» группы становятся пороками «чужой».

Или, «что бы ты ни делал, все равно виноват».

Вопреки поверхностным представлениям, предрассудки и дискриминация, направленные на «чужую» группу, не являются результатом поступков «чужих»; напротив, они глубоко укоренены в структуре нашего общества и социальной психологии его членов. Одни и те же качества по-разному оцениваются в зависимости от того, какой человек их выказывает: Авраам Линкольн в «своей» группе или Авраам Коэн / Авраам Курокава в «чужой» группе.

Линкольн работал до глубокой ночи? Это свидетельствует о его трудолюбии, твердости и желании раскрыть свои способности в полной мере. Евреи или японцы работают столько же? Это свидетельствует об их «муравьином» складе ума, их безжалостном подрыве американских стандартов, их нечестной конкуренции.

Герой «своей» группы бережлив, экономен и скромен, тогда как злодей «чужой» группы скуп, прижимист и скареден. Линкольн не признавал норм своей провинциальной общины? Этого и следует ожидать от незаурядного человека.

А если члены «чужой» группы критикуют уязвимые области нашего общества, то пусть убираются, откуда пришли.

Но нам нужно устоять перед соблазном повторения той же ошибки путем простой смены знаков при оценке морального статуса «своей» и «чужой» группы. Это не значит, что все евреи и черные — ангелы, а все неевреи и белые — дьяволы. Это не значит, что добродетель и пороки индивида в этнорасовых отношениях теперь поменялись местами.

Вполне возможно, что среди черных и евреев так же много порочных и злых людей, как и среди неевреев и белых. Дело в том, что уродливая стена, отделяющая «свою» группу от «чужих», мешает относиться к ним по-людски.

В некоторых обстоятельствах наложение определенных ограничений на «чужую» группу — скажем, нормирование числа евреев, которым разрешено поступать в колледжи и профессиональные школы, — логически вытекает из страха перед предполагаемым превосходством «чужой» группы. Если бы дело обстояло иначе, ни в какой дискриминации не было бы нужды.

Вера в превосходство «чужой» группы кажется преждевременной. Научных данных, подтверждающих превосходство евреев или японцев, попросту недостаточно. Попытки сторонников дискриминации из «своей» группы заменить миф об арийском превосходстве мифом о превосходстве неарийцев, с точки зрения науки, обречены на провал.

Более того, такие мифы неразумны. В конечном итоге жизнь в мире мифа должна вступить в противоречие с фактами в мире реальности. Поэтому, с точки зрения простого эгоизма и социальной терапии, может быть разумным для «своей» группы отказаться от мифа и приблизиться к реальности.

Будет ли эта жалкая трагикомедия длиться и дальше с незначительными изменениями в составе исполнителей? Не обязательно. Имеется достаточно подтверждений того, что порочный круг самоисполняющегося пророчества в обществе можно прервать сознательными и спланированными действиями.

Ключом к тому, как этого можно достичь, служит продолжение нашей социологической притчи о банке.

В славные 1920-е годы, во время республиканской эпохи процветания в среднем в год без особого шума 635 банков прекращали свою деятельность. А в течение четырех лет до и после Великого краха, во время республиканской эпохи застоя и депрессии число банков, прекративших свою деятельность, заметно выросло и составило в среднем 2276 банков в год. Но любопытно, что после создания при правлении Рузвельта Федеральной корпорации по страхованию депозитов и принятия нового банковского законодательства количество закрываемых банков сократилось в среднем до 28 в год.

Возможно, институциональное введение законодательства и не способствует исчезновению денежной паники. Тем не менее у миллионов вкладчиков больше нет причин в панике бежать в банки просто потому, что сознательные институциональные изменения устранили основания для паники.

Причины расовой вражды связаны с врожденными психологическими константами не сильнее, чем причины для паники. Несмотря на учение психологов-любителей, слепая паника и расовая агрессия не укоренены в человеческой природе. Эти образцы человеческого поведения во многом представляют собой продукт изменчивой структуры общества.

Подобные изменения не происходят сами по себе. Самоисполняющееся пророчество, вследствие которого страхи становятся реальностью, действует только при отсутствии продуманного институционального контроля. И только с отказом от социального фатализма, который содержится в понятии неизменной человеческой природы, трагический круг страха, социального бедствия и еще более сильного страха может быть разорван.

Этнические предрассудки отомрут, но не быстро. Этому может помочь забвение, то есть не заявления о том, что они неразумны и не заслуживают того, чтобы сохраниться, а прекращение поддержки, оказываемой им определенными институтами нашего общества.

Если мы сомневаемся во власти человека над собой и своим обществом, если мы склонны видеть в образцах прошлого черты будущего, то, возможно, самое время вспомнить старое замечание Токвиля: «Мне кажется, что так называемые необходимые установления часто бывают теми установлениями, к которым мы просто привыкли, и что в вопросах устройства общества область возможностей намного шире, чем готовы предположить люди, живущие в различных обществах».