ЛИТЕРАТУРА РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ
ЛИТЕРАТУРА РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ
Русская литература за рубежом имеет давнюю историю. Только в XIX в. «из прекрасного далека» размышлял о судьбе родной страны Н. В. Гоголь, политическими изгнанниками были А. И. Герцен и Н. П.
Огарев, открывал европейскому читателю русскую литературу И. С. Тургенев. Но послеоктябрьская эмиграция XX в. — явление особое по своему масштабу, характеру и значимости.
Дело не только в количественных показателях, хотя тот факт, — что за рубежом в короткий промежуток времени оказалось несколько миллионов
Осознание себя «русским зарубежьем»,
До середины 20-х годов книги эмигрантов печатались в Советской России, а произведения советских писателей — за рубежом. Не прерывалось в это время и личное общение художников. Уникальным явлением русской культуры стал Берлин первой половины 20-х годов, в котором происходил беспрецедентный для дальнейшей истории диалог метрополии и эмиграции.
В созданном наподобие петроградского Доме искусств состоялись выступления советских писателей, их дискуссии с художниками-эмигрантами. Здесь побывали С. Есенин, В. Маяковский, И. Эренбург, В. Шкловский. В Берлине начала 20-х годов работали крупнейшие издательства, например, З. И.
Гржебина, ориентировавшееся на советский рынок, «Петрополис», где печатались авторы из Советской России.
В литературном отделе сменовеховского издания «Накануне» сотрудничал, в числе других, М. Булгаков. Эмигрантский журнал «Воля России», советский «Печать и революция» давали обзоры всей современной русской литературы. Новые надежды вызвал нэп.
Однако со второй половины 20-х годов начали все более резко обозначаться признаки размежевания. В Россию не была допущена предназначенная для советского читателя «Беседа» М. Горького, В. Ходасевича и А. Белого. Постепенно начались изъятия книг эмигрантов, их работы перестали издаваться, ожесточенной критике подверглись писатели, публиковавшиеся за рубежом, например, в издательстве «Петрополис» . Резолюция ЦК РКП 1925 г. по вопросам литературы, хотя и была расценена в эмиграции как довольно либеральная, все же означала одно: политика в литературе будет определяться партией, что для писателей-эмигрантов знаменовало конец свободы литературного творчества, характерной — при всех издержках — для первых лет после революции.
Именно в этот период эмиграция встала перед необходимостью не только заново устраивать жизнь вне России, но и осмыслить цели своего дальнейшего существования, найти нравственное оправдание бытия вне родной земли. Так возникла идея миссии русской эмиграции.
«Мы — не в изгнании, мы — в послании» — эти слова стали крылатыми. Именно как послание, адресованное грядущей России, как высокую духовную миссию воспринимала свое предназначение лучшая часть первой волны эмиграции. Подчеркнем: именно лучшая и в количественном отношении отнюдь не подавляющая ее часть, поскольку, как говорили И. Бунин и Г. Адамович, эмиграция никогда не была однородна.
«…Русские люди, оставившие родину в тяжелые для нее годы, времени не потратили даром, не превратились в каких — то Иванов Непомнящих, в обывателей, озабоченных исключительно своими маленькими невзгодами и волнениями», — писал поэт и один из ведущих критиков эмиграции Г. Адамович. Духовный заказ, данный историей, они видели прежде всего в том, чтобы сохранить память о прошлом, «не возвеличивая его без разбора, но и не клевеща на него, твердо хранить из его достояния то, что сохранения достойно».
ЛИТЕРАТУРА РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ