ЛИТЕРАТУРА РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ

ЛИТЕРАТУРА РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ

Русская литература за рубежом имеет давнюю историю. Только в XIX в. «из прекрасного далека» размышлял о судьбе родной страны Н. В. Гоголь, политическими изгнанниками были А. И. Герцен и Н. П.

Огарев, открывал европейскому читателю русскую литературу И. С. Тургенев. Но послеоктябрьская эмигра­ция XX в. — явление особое по своему масштабу, характеру и значимости.

Дело не только в количественных показателях, хотя тот факт, — что за рубежом в короткий промежуток времени оказалось несколько миллионов

русских людей, говорит сам за себя. Своеобразие этой волны эмиграции обус­ловлено особенностью исторических процессов, переживаемых Рос­сией. «Мы — современники величайшего исторического катак­лизма» — таково было характерное на­строение эмигрантов. Ни у кого из прежних эмигрантов — при всей остроте их конфликта с властями — не было ощущения, что «мосты разрушены, путей нет и что творится на родине не­что неведомое, грозно-независимое, чреватое непредвиденны­ми обстоятельствами» , не было восприятия всей прошлой жизни, самой России как «потонувшего мира».

Осознание себя «русским зарубежьем»,

«Россией за рубе­жом», возникло в среде эмигрантов не сразу. Вначале все были убеждены в скором возвращении. Русская литература еще не разделилась на две ветви.

До середины 20-х годов книги эмиг­рантов печатались в Советской России, а произведения советс­ких писателей — за рубежом. Не прерывалось в это время и личное общение художников. Уникальным явлением русской куль­туры стал Берлин первой половины 20-х годов, в котором проис­ходил беспрецедентный для дальнейшей истории диалог метро­полии и эмиграции.

В созданном наподобие петроградского Доме искусств состоялись выступления советских писателей, их дискуссии с художниками-эмигрантами. Здесь побывали С. Есе­нин, В. Маяковский, И. Эренбург, В. Шкловский. В Берлине на­чала 20-х годов работали крупнейшие издательства, например, З. И.

Гржебина, ориентировавшееся на советский рынок, «Пет­рополис», где печатались авторы из Советской России.

В литературном отделе сменовеховского издания «Накануне» сотрудничал, в числе других, М. Булгаков. Эмигрантский журнал «Воля России», советский «Печать и революция» давали обзоры всей современной русской литературы. Новые надежды вызвал нэп.

Однако со второй половины 20-х годов начали все более рез­ко обозначаться признаки размежевания. В Россию не была допу­щена предназначенная для советского читателя «Беседа» М. Горького, В. Ходасевича и А. Белого. Постепенно начались изъятия книг эмигрантов, их работы перестали издаваться, оже­сточенной критике подверглись писатели, публиковавшиеся за рубежом, например, в издательстве «Петрополис» . Резолюция ЦК РКП 1925 г. по вопросам ли­тературы, хотя и была расценена в эмиграции как довольно ли­беральная, все же означала одно: политика в литературе будет определяться партией, что для писателей-эмигрантов знаменова­ло конец свободы литературного творчества, характерной — при всех издержках — для первых лет после революции.

Именно в этот период эмиграция встала перед необходимо­стью не только заново устраивать жизнь вне России, но и ос­мыслить цели своего дальнейшего существования, найти нрав­ственное оправдание бытия вне родной земли. Так возникла идея миссии русской эмиграции.

«Мы — не в изгнании, мы — в послании» — эти слова стали крылатыми. Именно как послание, адресованное грядущей Рос­сии, как высокую духовную миссию воспринимала свое пред­назначение лучшая часть первой волны эмиграции. Подчеркнем: именно лучшая и в количественном отношении отнюдь не по­давляющая ее часть, поскольку, как говорили И. Бунин и Г. Адамович, эмиграция никогда не была однородна.

«…Русские люди, оставившие родину в тяжелые для нее годы, времени не потратили даром, не превратились в каких — то Иванов Непомнящих, в обывателей, озабоченных исключи­тельно своими маленькими невзгодами и волнениями», — пи­сал поэт и один из ведущих критиков эмиграции Г. Адамович. Духовный заказ, данный историей, они видели прежде всего в том, чтобы сохранить память о прошлом, «не возвеличивая его без разбора, но и не клевеща на него, твердо хранить из его достояния то, что сохранения достойно».




ЛИТЕРАТУРА РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ