Мемуарно-художественное начало в поздних произведениях Нагибина

Полный смысл заголовка повести «Тьма в конце туннеля» формируется постепенно, в связи с чем и может быть осознан во всем объеме не только в своей материально закрепленной, упреждающей текст позиции, а только и исключительно на выходе из этого текста. Заголовок может выполнить свое назначение в двух вариантах: заглавие — символ и заглавие — цитата. Символика слова «тьма» весьма противоречива: это не только невежество, зло, но это еще и зарождающаяся жизнь — тьма Земли, из которой прорастает семя.

Тьма предшествует свету,

как смерть предшествует возрождению. Нагибин как бы предлагает потенциальному читателю своей повести сделать выбор между тьмой и светом, для этого писатель вводит в заглавие своего произведения еще один символ «туннель», который можно сравнить либо с лабиринтом, либо с пещерой и проход через этот лабиринт символизирует собой переход через смерть к возрождению.

Нагибин конкретизирует цвет с помощью сравнений тьма сравнивается со светом, а человеческий разум с лабиринтом. Необходимо лишь найти выход к свету, пускай даже через тьму невежества и предрассудков.

Концовка литературного произведения — это

заключительный эпизод или описание последней фазы развертывания фабулы, концовка — это своеобразная «точка» текста. Нагибин предлагает выход, цитируя известные библейские строки, но поддержит ли автора его потенциальный читатель?) объясняется не только авторским желанием заставить читателя думать о том, что буде с героем дальше, вместе с ним решать наболевшие вопросы времени, но и тем, что Нагибин понимает, насколько труден первый шаг из лабиринта тьмы к свету.

Сюжетной канвой повести «Тьма в конце туннеля» стал автобиографический парадокс : всю жизнь герой повести Петр Калитин прожил, считая себя наполовину евреем, и вдруг он узнает о том, что его настоящим отцом был другой человек — русский, расстрелянный за участие в крестьянском восстании.

Попытка героя дожить оставшееся ему время «без комплексов», сознавая себя исконно русским человеком, была обречена на провал, ибо герой повести, как и герой библейской легенды «Вечный Жид», так и не нашел покоя своему разуму, который требовал от Петра Калитина ответа на вопрос — почему все это с ним произошло?

Нагибин использует в своей повести «Тьма в конце туннеля» библейские сюжеты о «Вечном Жиде» и о «Вавилонском столпотворении». Эти сюжеты подкреплены устойчивым мотивом — это мотив дороги, который семантически неоднозначен. Это и символ пути внутреннего развития Петра Калитина; посредством мотива дороги выражается концепция исторического пути русского народа.

Сюжет и фабула в повести совпадают. Несмотря на то, что сюжет повести обнаруживает и впрямую воссоздает жизненные противоречия главного героя, в повести событийный ряд как бы уходит в подтекст, изображение событий уступает место воссозданию впечатлений, раздумий и переживаний Петра Калитина.

Нагибина интересует не столько сосредоточенность главного героя на своих частных, локальных целях, сколько само состояние человеческого мира в его сложности, многоплановости и неизбывной, устойчивой конфликтности. Петр Калитин, обретя новый облик, соотносит себя с окружающей его дисгармоничной реальностью как ее звено и участник, он сосредоточен на задачах познания мира и своего места в нем, стремясь обрести согласие с самим собой и приблизиться к нравственному совершенству.

Нагибин находится как бы над автобиографическим материалом, что и показано в композиции повести. Петр Калитин уже в прологе произведения узнает разгадку своей тайны. Композиция отчасти несет в себе разрешение того напряжения, которое было присуще всем событиям, происходившим в жизни главного героя, но при этом автор столь сильно и эмоционально переживает за своего героя, что не может оставить читателя равнодушным.

Нагибин утверждал, что «читатель не любит, чтобы ему не доверяли, подсовывали готовые решения, что он сам хочет в тишине своего сердца пережить прочитанное.




Мемуарно-художественное начало в поздних произведениях Нагибина