«Моление», Даниила Заточника, приметы русского быта XII века
«Моление» Даниила Заточника создавалось в XII веке и в своей образной системе более, чем любое другое, опирается на приметы русского быта. Замечательно также и то, что приметы эти, бытовые черты автор «Моления» выхватывает из жизни достаточно беспорядочно, то есть так, как они и существуют в ней. При их помощи он строит сравнения, метафоры и отдельные образы.
При этом в поэтическую систему проникает русский быт.
Исследователи древнерусской литературы полагают, что в этом смысле «Моление» совершенно уникально. «Железо уваришь,
Откуда такое обилие образов, взятых из различных трудовых профессий? Даниил говорит о литье железа, олова, золота, о приготовлении муки, сеянии пшеницы, ковке, оперении стрел, заготовке дров и стрельбе из лука. Очевидно, такое обилие бытовых примет связано прежде всего с тем, что Даниил — выходец из низших слоев населения, что достаточно настойчиво декларировано в тексте.
Этот биографический факт стал также фактом литературным, поскольку
Для своего времени он типичный интеллигент и разночинец, человек зависимый. Поэтому он вносит в литературу знакомые и близкие черты трудового быта и народной мудрости — «мирских притч». Не случайно «Моление» притягивает к себе внимание замечательными картинами быта и человеческих взаимоотношений того времени. «Не имей себе двора близ царева двора, и не держи себе села близ княжа села». «Доброму господину служа, дослужишься слободы, а злу господину служа, дослужишься больше работы»,- здесь Даниил почти щеголяет грубоватым народным стилем. Он говорит «простые» речи «простого» человека. Его манера изложения, иными словами — стиль очень близок фольклорной стихии, скоморошеству.
Недаром из всех профессий именно скоморошьей он уделяет больше всего внимания.
Кроме карнавальных и хозяйственных мотивов в «Молении» обращают на себя внимание постоянные взывания к щедротам князя, мольба о подаянии. Однако форма этой мольбы как бы вводит нас в обстановку праздника, княжеского застолья: «И даже веселишися многими кушаньями, и мня помяни, сух хлеб ядущи». Он просит милостыню у князя: «Воззри на птица небесныя, яко тии не пашут, не сеют но уповают на милость Божию, тако и мы, господине, жадаем милости твоея».
Под «мы» Даниил разумеет видимо, не только себя, но целую группу впавших в княжескую немилость людей.
Из всех качеств князя Даниила больше всего привлекает щедрость. Он постоянно напоминает о ней, восхваляя его богатства, или же напоминает князю о том, что явился к нему в расчете на «многие щедроты».
И по контрасту с описанием княжеских богатств столь же детально Даниил описывает собственную нищету, которая «покрыла его, аки Чермное море фараона». Даниил сравнивает себя с засохшей травой, говорит и что он «всяки обидим», и «одеянием скуден», и что для него «лепше смерть», чем такая жизнь. Однако, как всякий интеллектуал, человек, живущий от трудов своих «умственных, а не физических», Даниил требует также платы за свои «слова», за свое «глаголание», за свой ум, который справедливо считает богатством. Иногда Даниил по-шутовски балагурит. Вот он рисует сценки из жизни с богатой, но «злообразной женой».
Свою речь он пересыпает многочисленными небылицами и прибаутками: «Не едал бо от собаки масла, а от козла молока, ни безумно, мудрости глаголюща». Профессионально смешит он, переделывая географические названия: «Кому Переяславль, а мне Гореславль, кому Боголюбове, а мне горе лютое». Даниил отказывает себе во всем. У него, судя по «Молению», нет ничего.
Одного только не отнимает у себя Даниил — ума. Холоп или дворянин, он нашел средство отшутиться от князя, нашел привычную дорогу шуткой вымолить себе «милость» или прощение.
«Моление» Даниила Заточника — произведение авторское, литературное и одновременно народное, скоморошье. Огромное количество бытовых примет, знание обыденной жизни простых людей и княжеского двора, любовь к фольклору, явная образованность автора делают «Моление» неоценимым источником наших знаний о стиле жизни и типах поведения в обществе Древней Руси.
«Моление», Даниила Заточника, приметы русского быта XII века