На тему: Изображение судьбы народа в Романе «Поднятая целина»

Роман «Поднятая целина». Историческая основа произведения.

Изображение судьбы народа в переломные исторические пе­риоды — важнейшая особенность творчества М. Шолохова.

Хорошо известны слова М. Шолохова: «Я писал «Поднятую целину» по горячим следам, в 1930 году, когда еще были свежи воспоминания о событиях, происшедших в деревне и корен­ным образом перевернувших ее». Более того, первая книга ро­мана создавалась не просто «по горячим следам», а непосред­ственно в ходе коллективизации как отклик писателя на проис­ходящее,

как способ осмысления событий и, может быть, учитывая авторитет Шолохова, воздействия на них. Этим объяс­няется целый ряд особенностей романа, в частности, акценти­ровка проблемы взаимопонимания руководителей и народа, яв­ная «социальная оптимизация».

Вторая книга писалась почти че­рез тридцать лет, это внесло свои коррективы в произведение, однако общая концепция романа сложилась у автора сразу. М. Шолохов выразил в книге убеждение в необходимости пре­образования жизни деревни, показал напряженность, противо­речивость событий и вызванных ими переживаний героев, рас­крыл гуманистическую идею ценности,

неповторимости каж­дой человеческой судьбы.

Перенос акцентов в современной дискуссии о коллективи­зации на трагические аспекты этого социального процесса, зат­рагивающего судьбы большинства населения страны; остро ощущаемые сегодня последствия «раскрестьянивания» деревни, репрессий против настоящих хозяев земли; споры об альтерна­тивных путях преобразования села — все это накладывает отпе­чаток на восприятие художественных произведений, в частно­сти, романа «Поднятая целина».

После публикации созданных в 60-80-е годы произве­дений о судьбе крестьянства в годы коллективизации1 и воз­вращения к читателю полных трагического предвидения книг А. Платонова, Б. Пильняка, В. Вересаева, написанных при­мерно в то же время, что и первая книга «Поднятой целины», встал вопрос о том, насколько полно и правдиво отобразил М. Шолохов эпоху.

Публикация писем М. Шолохова 1929-1933 гг. и других до­кументов показывает, что писатель находился в самой гуще со­бытий, не просто наблюдал происходящее и «шибко скорбел душой», но и пытался исправить ситуацию, остановить насилие. «А вы бы поглядели, что творится у нас и в соседнем Нижне­Волжском крае, — пишет М. Шолохов Е. Г. Левицкой летом 1929 г. — Жмут на кулака, а середняк уже раздавлен. Беднота го­лодает, имущество, вплоть до самоваров и полостей, продают в Хоперском округе у самого истого середняка, зачастую даже маломощного. Народ звереет, настроение подавленное, на бу­дущий год посевной клин катастрофически уменьшится.

И как следствие умело проведенного нажима на кулака является факт появления на территории соседнего окру­га оформившихся политических банд… А что творилось в апре­ле, в мае! Конфискованный скот гиб на станичных базах… И все это на глазах у тех, кто ночи недосыпал, ходил и глядел за ко­былицами…

Надо на густые решета взять всех, вплоть до Кали­нина; всех, кто лицемерно, по-фарисейски вопит о союзе с се­редняком и одновременно душит этого середняка… Писал кра­евому прокурору Нижне-Волжского края. Молчит, гадюка, как воды в рот набрал.

Не снисходит до ответа».

Писатель был убежден в перспективности идеи преобразо­вания жизни села на коллективистских началах, а все происхо­дящее воспринимал как результат беззакония «местных дуроло — мов», районного и краевого начальства. Как и многое другое, Шолохов поддался на ловкий «маневр» Сталина, переложивше­го вину за «перегибы» коллективизации на исполнителей.

Письма к Сталину, рассказывающие об истинном положе­нии дел, публикация критических статей в газетах полны жела­ния показать подлинное лицо «не только всех тех, кто приме­нял к колхозникам омерзительные «методы» пыток, избиений и надругательств, но и тех, кто вдохновлял на это». «Вдохнови­телей», по чьей вине «смертельно подорвано колхозное хозяй­ство района», Шолохов видел на местах.

Вмешательство писателя в ход событий не прошло бесслед­но. Была оказана продовольственная помощь населению Вешен­ского и Верхнедонского районов. Более трех тысяч крестьян — «подкулачников» вернулись из тюрем в станицы и хутора.

Уда­лось спасти жизнь некоторым незаконно репрессированным то­варищам Шолохова. Сам писатель едва избежал ареста. Известно, что Шолохов заботился о семьях своих репрессиро­ванных друзей и помогал тем, кто вернулся из лагерей уже пос­ле смерти Сталина.

Возникает вопрос: почему в романе «Поднятая целина» — при всей напряженности повествования — нет того сгустка тре­воги, того ощущения трагедии, которым полны письма Шоло­хова и которое даже заставляло его бросить писать?

Один из современных исследователей творчества Шолохова нашел «простой» ответ на этот вопрос: обвинил писателя в тай­ном сговоре со Сталиным. Никаких доказательств, как пишет литературовед, у него нет. Есть известный факт: измученный безрезультатными попытками опубликовать третью книгу «Ти­хого Дона», где речь шла о политике расказачивания как при­чине восстания казаков против Советской власти в 1919 г., Шолохов через Горького обратился к Сталину.

Состоялась их встреча, после которой было разрешено печатать книгу. На ос­новании этого факта литературовед Симанов делает вывод, что писатель «уловил» тайное желание Сталина иметь роман о кол­лективизации и в «благодарность» написал такую книгу.

Вероятно, можно было бы не говорить столь подробно об этой основанной на предположениях, а не на фактах версии, если бы она в качестве «правдоподобной» не была принята це­лым рядом критиков.

Все, что мы знаем о независимости и твердости позиции Шолохова, не дает оснований предположить, будто он действовал вопреки своим убеждениям, из желания угодить Сталину. Не восхвале­ние сталинской коллективизации, а собственное представление о перспективах развития жизни на земле, о возможности раз­решения в исторической перспективе самых острых и запутан­ных конфликтов определяет позицию автора романа «Поднятая целина». Сегодня очевидны социальные иллюзии в концепции произведения, что привело к обеднению художественной па­литры романа по сравнению с многоцветием «Тихого Дона».

В то же время внимательное, свободное от предвзятости чтение «Поднятой целины» показывает, как далек этот роман от тра­диционных социологических схем, от «прославления сталинс­кой политики в деревне».




На тему: Изображение судьбы народа в Романе «Поднятая целина»