На тему: ПЕЧОРИН И ГРУШНИЦКИЙ
Галерею образов «лишних людей», начатую пушкинским Онегиным, продолжает Григорий Александрович Печорин — герой романа М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». В его образе автор рисует тип образованного передового дворянина, стоящего выше окружающего общества, в котором получили концентрированное выражение особенности эпохи после восстания декабристов, когда прогрессивно мыслящая личность, не имеющая возможности действовать, могла заниматься только углубленным самоанализом, напряженной внутренней работой. В. Г. Белинский
А силы Печорина тратятся впустую, не находя себе достойного применения.
Пустое растрачивание незаурядных способностей героя на мелкие, ничтожные цели наилучшим образом иллюстрирует история с Грушницким. Хотя следует сказать, что в отношении к Грушницкому Печорин по-своему благороден и честен. Для того чтобы лучше понять мотивы тех или иных поступков героев, необходимо проследить всю историю от начала до конца, заглянуть в душу каждого из них.
«Моя душа испорчена светом», — заявляет Печорин. Скептицизм героя,
Но жажда деятельности у Печорина не была убита скукой. Ему присущи «силы необъятные». О себе герой говорит: «И верно было мне назначение высокое». К сожалению, главная основа его стремления к деятельности — удовлетворение честолюбия.
Принцип Печорина: «Смотреть на радости и страдания других только в отношении к себе».
Герой живет в обстановке, когда многие современники приходили к мысли о необходимости найти новые формы гуманизма, утверждали нравственные принципы, стремились к приближению идеала к реальности, и в этом смысле индивидуализм Печорина обладал особым свойством, отличающим его от вульгарной посредственности: он стремился сам решать судьбу и брать на себя ответственность за все последствия своего поведения. Он принципиально честен в своей нравственной позиции, смел и последователен.
Эгоизм и бессердечие Печорина — не модная поза, а разумно обоснованная система поведения человека, убедившегося в несовершенстве веры «предков» в абсолютный характер доброй человеческой воли. Жизненные наблюдения и своеобразные «эксперименты» над волей других людей приводят Печорина к мысли о том, что злая воля может активно проявляться в реальной жизни, никто от этого не застрахован. И убежденность предков в безусловности добра не только сомнительна, но и близка к фатализму.
Сюжет заключительной повести «Фаталист» помогает понять принципиальную позицию лермонтовского героя: активному утверждению индивидуальной воли всегда противостоят законы судьбы. И наиболее достойным выходом из этой ситуации является презрение к законам судьбы, стремление их разрушить: «И если точно есть предопределение, то зачем же нам дана воля, рассудок?»
В основе характера Печорина лежит то же противоречие, какое В. Г. Белинский отмечал в лирических стихотворениях Лермонтова: безверие в жизнь и чувства человеческие при жажде жизни и избытке чувства. Это противоречие объясняет неустойчивость характера Печорина, сказывается в несогласованности его разума и страстей, в постоянной смене чувств опустошенности и ощущений в себе сил необъятных, в постоянных переходах от великодушных порывов к черствости, эгоизму.
На фоне окружающего общества своей необычностью выделяется и Грушницкий. Но то, что у Печорина является выражением сути его характера, у Грушницкого — только поза. Он носит маску разочарованности, постоянно прячется «в необыкновенные чувства, возвышенные страсти и исключительные страдания».
В образе этого героя Лермонтов запечатлел вполне реальный, характерный тип человека 30-х годов, в котором выразилось увлечение модой на разочарование и романтизм в духе Марлинского. У Грушницкого это усугубляется пребыванием на Кавказе, что дает ему возможность в обществе Мери разыгрывать роль разжалованного солдата, гонимого обществом и судьбой рокового страдальца, для чего носит «по особенному роду франтовства, толстую солдатскую шинель… закидывает голову назад, когда говорит, и поминутно крутит усы левой рукой, ибо правою опирается на костыль. Говорит он скоро и вычурно».
Занятый только собой, Грушницкий заботится лишь о том, чтобы «сделаться героем романа», казаться не таким, каков он есть в действительности.
Вот как выглядит этот «романтический» герой во время прогулки с княжной Мери: «Грушницкий сверх солдатской шинели повесил шашку и пару пистолетов; он был довольно смешон в этом геройском облачении». Вызывает смех герой и тогда, когда приходит к Печорину «в полном сиянии армейского пехотного мундира… Эполеты неимоверной величины были загнуты кверху, в виде крылышек амура; сапоги его скрыпели; в левой руке держал он коричневые лайковые перчатки и фуражку, а правою взбивал ежеминутно в мелкие кудри завитой хохол.
Самодовольствие и вместе с тем некоторая неуверенность изображались на его лице».
Романтической маске Грушницкого Лермонтов противопоставляет подлинную глубину и силу мятежной мечты и горечи разочарований Печорина. С помощью противопоставления Грушницкого и Печорина Лермонтов защищает жизненную правду против субъективистского закрывания глаз на нее и подлинную, оправданную жизнью романтику стремлений против лживой псевдоромантики.
Лермонтов рисует Грушницкого как человека, все помыслы и вкусы которого направлены в сторону «поэтического», но поэтическое понимается героем как непременное отрицание того, что есть в действительности. Поэтично для него то, что непохоже на реальное, отсюда и его жизненная слепота, незнание людей. Из себя он тоже разыгрывает «существо, не созданное для мира».
Пустота внутреннего мира Грушницкого наложила отпечаток не только на его внешность, но и отразилась в речи. Он произносит громкие цветистые фразы, за внешней эффектностью которых проглядывает ничтожность его стремлений. До знакомства с Литовскими Грушницкий внешне пренебрежительно относился к родовитому дворянству: «Признаюсь, я не желаю с ними познакомиться; эта гордая знать смотрит на нас, армейцев, как на диких.
И какое им дело, есть ли ум под нумерованной фуражкой и сердце под толстой шинелью?» Грушницкий, по его собственным словам, готов носить «толстую шинель» всю жизнь, но Печорин, постигший характер Грушницкого, иронически замечает: «Бедная шинель!» Познакомившись с Литовскими, Грушницкий с нетерпением ждет производства в офицеры, напрочь забыв о солдатской шинели: «О, эполеты, эполеты! ваши звездочки, путеводительные звездочки…» Печорин тонко подмечает, что «у Грушницкого была страсть декламировать: он закидывал вас словами».
Во внешнем облике Грушницкого, в речи и поступках раскрывается ничтожность его натуры, самовлюбленность и эгоизм. По словам В. Г. Белинского, этот человек представляет собой пример «мелочного самолюбия и слабости характера: отсюда все его поступки…». Скучающий Печорин от нечего делать играет на самолюбии приятеля, хорошо зная, что одному из них «несдобровать».
Когда затронуто самолюбие, Грушницкий сразу забывает о чести и порядочности, ссора и дуэль это отлично доказывают. В мелкой душе противника Печорина даже не вспыхнула искра великодушия — он готов выстрелить в безоружного человека. Грушницкий бесчестен, поэтому симпатии автора и читателей, несмотря на трагическую развязку дуэли, на стороне Печорина, который во время дуэли предпринимает все попытки пробудить в сопернике совесть, вызвать запоздалое раскаяние. Григорий Александрович перед дуэлью заключает сделку с совестью. Благородство сочетается в его душе с беспощадностью: «Я решился предоставить все выгоды Грушницкому; я хотел испытать его; в душе его могла проснуться искра великодушия… я хотел дать себе полное право не щадить его, если бы судьба меня помиловала».
И Печорин не щадит противника. Окровавленный Грушницкий скатывается в пропасть.
Но, несмотря на трагическую гибель Грушницкого, он не вызывает у нас сожаления, в то время как его убийца вызывает сочувствие и даже понимание. Убийство соперника не доставляет ему радости, что только подтверждает наличие у него живого, благородного сердца, которого не было у его противника.
На тему: ПЕЧОРИН И ГРУШНИЦКИЙ