На тему: «Себя как в зеркале я вижу…»
В 1832 году великий русский писатель Н. Гоголь сказал: «Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет. В нем русская природа, русская душа, русский язык, русский характер отразились в той же чистоте, в такой очищенной красоте, в какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла».
Есть множество отзывов современников о Пушкине. И есть немало прижизненных портретов поэта. Но сколько мнений, столько
А потому Пушкин нередко представляется нам многоликим, каждый раз другим, не похожим на прежнее представление.
Первое изображение Пушкина неизвестным художником совпадает по времени с первым литературным признанием.
Известная сцена и не менее известная картина: публичный экзамен в Царскосельском лицее. Это событие произошло 8 января 1815 года. Картина выполнена в нежных пастельных тонах.
У юного Пушкина — задумчивое выражение лица и весь он проникнут особым благородством и чистотой помыслов. Но эта картина, как всякое художественное произведение искусства,
За характер и внешность приятели по лицею прозвали Пушкина «смесью обезьяны с тигром». А вот Анна Керн, возлюбленная поэта, позже вспоминала: «Он был неописанно хорош, когда что-нибудь приятное волновало его».
Первым книжным изображением Пушкина стала иллюстрация Е. Гейтмана на титуле поэмы «Кавказский пленник» с таким послесловием: «Издатели присовокупляют портрет автора, в молодости с него рисованный». Фронтиспис представляет собой изображение «арапчонка» в байроновской позе.
Однако при сравнении картины неизвестного автора со сценой лицейского экзамена с рисунком Е. Гейтмана и автопортретами поэта на полях рукописей заметно, что все они имеют определенное отличие. Невольно возникает вопрос: какой из вариантов наиболее реалистичен?
В одном из своих писем Н. Гнедичу Пушкин однажды написал: «Своего портрета у меня нет — да и на кой черт иметь его».
До наших дней сохранились несколько камерных рисунков с изображением Пушкина, сделанных с натуры французом Ж. Вивьеном в конце 20-х годов XIX века. На них художник передал душевную мягкость, детскую непосредственность и незащищенность русского поэта. То ли в характере и душевном настроении Пушкина произошла существенная перемена, то ли художники уходили от реальности, стремясь создать определенный образ, но на более поздних портретах выражение лица поэта становится суровым и замкнутым, как будто неестественным. Его взгляд направлен несколько в сторону, как бы мимо нас.
Возникает даже ощущение, что натурой для художника служил не живой человек, а прижизненный памятник.
Первым живописцем, написавшим портрет Пушкина, стал В. Тропинин — талантливый русский художник, бывший крепостной. Этот портрет наверняка знаком большинству читателей. На нем поэт изображен с расстегнутым воротом рубахи с большим белым воротником, в небрежно повязанном шарфе и домашнем халате. Густые темные бакенбарды почти до самого подбородка, взгляд широко открытых глаз устремлен влево.
Кажется, что поэт на мгновение задумался. Еще миг — и он повернет голову, посмотрит на нас и произнесет: «А ведь тысячу раз был прав Екклезиаст, когда сказал: «Суета сует, — все суета… Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем».
В 1827 году, в один год с портретом В. Тропинина, был выполнен гравюрный портрет Н. Уткина. Создается впечатление, что художник стремился передать «африканские» корни поэта. Немаловажная деталь: когда портрет
В. Тропинина был закончен и стал известен публике, газета «Московский телеграф» написала, что «сходство портрета с подлинником поразительно…». Может быть, именно поэтому этот портрет до сих пор считается наиболее точным и достоверным изображением Пушкина.
Самым «красивым» почему-то признается изображение Пушкина на портрете О. Кипренского. Позировать известному живописцу поэта уговорил его друг А. Дельвиг. Именно по поводу этого портрета у Пушкина родился экспромт:
Себя как в зеркале я вижу,
Но это зеркало мне льстит.
Так Риму, Дрездену, Парижу Известен впредь мой будет вид.
На портрете О. Кипренского мы видим Пушкина в сюртуке с клетчатым шотландским пледом через плечо. Руки поэта лежат на груди, взгляд обращен вдаль, а на лице отразилась затаенная грусть. По просьбе А. Дельвига художник приписал на портрете бронзовую фигуру музы с лирой в руках, чтобы подчеркнуть поэтический дар поэта.
Из самых известных прижизненных изображений А. Пушкина мне хочется назвать гравюру В. Фаворского «Пушкин-лицеист», известную гравюру Т. Райта, а также посмертные изображения — рисунки Ф. Бруни и Козлова «Пушкин в гробу» и посмертную маску поэта, которая, по-моему, имеет большое значение для определения настоящего облика поэта.
Спустя два года после роковой дуэли Пушкина с Дантесом мир узнал об уникальном изобретении французского художника Луи Жака Дагера. Используя опыты Н. Ньепса, Дагер открыл первый способ фотографирования, в котором светочувствительным веществом служил иодид серебра. Этот способ был назван дагеротипией.
К сожалению, мы никогда не увидим фотографического изображения Пушкина и не получим уникальной возможности сравнить его с прижизненными портретами поэта. Пушкин вошел в историю русской и мировой литературы многоликим и, по-видимому, таким навсегда и останется.
На тему: «Себя как в зеркале я вижу…»