О баснях Толстого
Более ста лет тому назад, в 1859 году, Толстой основал народную школу в Ясной Поляне. Детям нужна была «Азбука». И Толстой решил написать для них книгу.
Он работал над ней долго, изучал новейшие сведения современной науки и древние сказания древних народов.
Когда Толстой заново прочитал басни Эзопа, он понял, что без них не может обойтись ни одна «Азбука». Произведения греческого мудреда оказались крылатыми.
Они облетели весь мир и с незапамятных времен нашли приют в народной памяти.
Кто не знает удивительные истории о лисице
Басня похожа на сказку, но она короче и требует большего внимания.
Многие поэты и писатели переводили и пересказывали Эзопа для маленьких и для взрослых. В древности были известны пересказы Федра и Бабрия. В XVIII веке во Франции прославился Лафонтен. В XIX веке в России народное признание получил великий баснописец Крылов.
Его басни в стихах известны каждому.
Эзоп жил две тысячи пятьсот лет тому назад, в VI веке до нашей эры. Он был рабом. О
А его басни навеки вошли в историю.
Басни Эзопа записаны прозой. Хотя он был настоящим поэтом, но не писал стихов. Толстой и решил познакомить своих учеников с настоящим Эзопом, с самыми первыми, древними баснями, чтобы они почувствовали вечную силу слова и мысли.
Он переводил басни слово в слово и даже называл свои переводы «буквальными».
Конечно, наряду с прямыми переводами Толстой создавал и вольные пересказы и переложения. Он стремился приблизить и самые подробности эзоповского сюжета к современному восприятию, Обработки такого рода вообще были традиционными в «Азбуках», хрестоматиях и многочисленных книгах для чтения.
В одном случае Толстой сближал басню с пословицей, в другом — с народной сказкой ; или же преображал ее силой своего таланта в бытовой рассказ. Менялись иногда заглавия и персонажи, но сюжет басни и ее смысл оставались прежними.
Под пером Толстого так же, как в баснях Крылова, басенные персонажи приобретали знакомые, народные черты, сохраняя силу античного подлинника. Читатель этой басни будет удивлен, если узнает, что Водяной здесь явился вместо Гермеса, о котором говорил Эзоп.
Приходилось Толстому считаться с некоторыми установившимися представлениями, когда он переводил хорошо известные басни. Так, он решился заново перевести басню «Стрекоза и муравей», но не стал заменять стрекозу жуком, как этого требовал подлинник, а написал свой перевод в духе крыловской традиции.
В годы работы над «Азбукой» Толстой усиленно изучал греческий язык. Он читал в подлиннике Гомера, Ксенофонта, Геродота и восхищался античной литературой. Своему другу, поэту и переводчику А. А. Фету он писал: «Ради бога, объясните, почему никто не знает басен Эзопа?» Ему казалось, что он первый открыл это сокровище.
«Надо, чтобы все было красиво, кратко и, главное, ясно»,- говорил Толстой. По его мнению, в стихотворных пересказах и переложениях Эзопа «много искусственного и лишнего», а басни — это «образец лаконизма», то есть краткости. Таково было его общее требование, которое он стремился выдержать в своих переводах.
Можно сказать, что Крылов как поэт «бесконечно далеко ушел от Эзопа». Тогда следует заметить, что Толстой как переводчик и художник бесконечно близко подошел к подлиннику. В этом смысле и сам Крылов не полон без Толстого.
А история русской басни не исчерпывается историей стихотворной сатиры, если в ней есть глава, написанная Толстым.
Басня возникла в живой разговорной речи, как пословица, как меткое словцо, сказанное к случаю, как сценка для комедианта, как поучение мудреца. Толстой пожелал вернуть басне ее непосредственное живое звучание. Он проверял свои басни «с голоса», читал их ученикам, слушал, как они передают «не только содержание, но и тот общий вывод, который, по их понятиям, вытекает из басни».
Прочтите басню «Лев, осел и лисица». Толстой долго не мог найти последнее слово. Обычно в переводах концовка звучала так: «пример осла» или «приключение осла». Но все это было не то.
И вдруг на уроке маленький мальчик сказал: «А с ослом-то что было?» Толстому этот ответ так понравился, что он так и закончил свой перевод.
Басни Эзопа казались Толстому воплощением здравого смысла. Ему не нравилось, что у Лафонтена и у Крылова ворона держит в клюве кусочек сыру. «Ни вороне, ни лисице не свойственно питаться сыром,- говорил Толстой.- Насколько лучше сказано у Эзопа: «Ворон держал в клюве кусок мяса». И Толстой вернулся к первоначальному слову.
В представлении Толстого басня — это не только умная комедия, но и наглядное поучение. Он писал свою «Азбуку» после окончания работы над «Войной и миром», когда его окружала большая и счастливая семья, когда он искал пути сближения с народом. «Я руководствовался в выборе рассказов для азбуки только их понятностью и интересом для детей»,- говорил он. А в эзоповских баснях ему более всего был дорог «мужицкий здравый смысл».
Басни в переводах Толстого — это целая книга, живая и поучительная, веселая и грустная, понятная каждому, одинаково близкая и детям и взрослым, как все истинно прекрасное в искусстве.
Многие произведения из «Азбуки» давно уже получили самостоятельность: сказка «Три медведя», рассказы «Филиппок», «Прыжок», «Акула», «Лев и собачка», повесть «Кавказский пленник». Они издаются порознь и перепечатываются в сборниках. Только басням не повезло.
Они никогда не печатались отдельной книжкой.
«Азбука» вышла в свет в 1872 г. Толстой продолжал обдумывать свою книгу для детей. В 1874 г. он написал «Новую Азбуку» для самых маленьких, в которую включил и новые переводы из басен Эзопа. Четыре раздела прежней «Азбуки» он переработал в четыре «Русские книги для чтения».
Толстой не ставил перед собой цели перевести все басни Эзопа. Но его выбор и его переводы отвечают высокой цели воспитывающего обучения родному языку и, кроме того, знакомят ученика с лучшими образцами античной басни.
В настоящий сборник вошли избранные басни Эзопа в переводах Толстого. При этом без всяких изменений сохранен порядок басен и их разделение на циклы, которые Толстой принял для «Новой Азбуки» и «Азбуки» .
Басни были расположены Толстым по возрастающей степени сложности слова и мысли. По ним можно учиться читать, говорить, а главное, думать. Один из первых критиков «Азбуки» поэт Константин Случевский писал, что у Толстого «простота изложения поставлена на первом плане»; «нет ни одного лишнего слова»; «невольно изумляешься этой невероятной, небывалой сдержанности», «этому строгому исполнению, этой взятой на себя задаче — рассказать народу интересные для него события «не мудрствуя лукаво».
Это в полной мере относится к замыслу, исполнению, языку и стилю переводов Толстого. И сегодня мы с благодарностью перелистываем страницы яснополянской азбуки, читаем мудрые истории, рассказанные Эзопом, с тем же интересом, какой они неизменно вызывали на протяжении многих веков. Потому что старая басня, если вдуматься, всегда заключает в себе добрый урок.
Э. Бабаев
О баснях Толстого