Образ Софии Киевской — символ духовного достояния народа
Чудеса рождаются не часто. Они возникают не неожиданно, а рождаются где-то в глубинах человеческой души, чтобы в один день или год появиться, возникнуть посреди площади, взглянув на мир широко раскрытыми глазами. Вот оно, чудо!
Выросло такое «чудо» посреди города Киева еще в XI столетии, но «росло» оно много лет в безграничной душе Сивоока из романа Павла Загребельного «Чудо». Был ли на земле этот Сивоок, этот художник, который, кажется, сумел вместить самого себя в величественное сооружение Софии Киевской? Возможно, и не было его,
Его имя где-то затерялось в быстром потоке имен, лиц и столетий, зато дошло к нам его художественное произведение — София Киевская.
Судьба Сивоока не была легкой, как судьба каждого талантливого человека. Живя с дедом Родимом, он научился лепить языческих богов. Но вот состоялось крещение, которое ворвалось в жизнь и послужило причиной смерти деда: «Радости
Именно тогда еще маленький Сивоок учился понимать природу, видеть окружающую красоту, черпать силу в духовном богатстве людей. Он был настоящим сыном народа, который учился у него, а со временем отдал свою «науку» величественному храму, влил в него свою «народную» душу. Путь к мастерству у Сивоока был не быстрый, и не легкий. Около тридцати лет пришлось ему блуждать, чтобы найти себя, понять самое главное: «Так как что есть искусство? Это могущественный голос народа, и только ему подвластны песни, которые прозвучат, родившись во мне».
Сивоок в языческой Радогосте удивляется даже летающей цветной часовне. В это же время Звенислава раскрывает мальчику душу красок, которые могут быть не только разноцветными, а и с разным настроением. Оказывается, что краски очень похожи на людей по характеру: бывают они веселые, чистые, доверчивые, кроткие, печальные, крикливые, холодные, теплые…
Именно там, в Радогосте, начинает Сивоок «очаровывать из небытия новый мир», видеть в краске человека, его душу. В болгарском монастыре расцветает его талант. И вот начало рождаться «чудо». Сивоок не хочет быть ни на кого похожим, не хочет подчиняться канонам церкви, ведь он — сын народа, который научил его всему, что знал сам. Черпает и сейчас этот мастер краски у природы, надеется, что «собрав все краски моря и неба, он выплеснет их на вознесенный над островом камень, и камень оживет, засияет, в него вселится душа, как в зеленое дерево, произойдет чудо, которое не смог сделать сам Всевышний в день творения, — такова сила художника».
Сивоок мечтает о великом «чуде», которое становится настоящим образом его земли. Этот образ родился из далеких, но живых воспоминаний, из новой встречи с Днепром и пущами. Сивооку казалось, что он умирает одновременно с рождением собора, что тот вбирает в себя все то лучшее, что было у художника в душе. Казалось, что София Киевская — «это частицы его собственного естества, будто перевоплощается он в это сооружение, сам исчезая незаметно, постепенно, неизбежно».
Талантливый мастер погиб, но осталось жить его творение.
Этот храм, его фрески изучает профессор, историк Гордей Отава. Этому делу он отдает всю жизнь и даже гибнет за Софию Киевскую, не давая врагам во время войны разграбить художественные ценности своего народа. Дело отца продолжает сын — Борис Отава.
Он не хочет ни на йоту отступить от того, что для отца стало делом всей жизни, так как понимает: София Киевская — это не простой памятник — это памятник величественному украинскому народу, который прошел сквозь столетия, не потеряв своего духовного величия.
«Чудо» — София Киевская — объединила столетия: XI и XX. Это художественное произведение «никогда не есть на исходе и не переводится», это вечное чудо. Оно будет стоять всегда среди Киева как память истории, как память культуры, как память народу.
И пусть неизвестен настоящий творец этого чуда, пусть навечно потерялось его имя, он будет жить в сердцах людей, которым он подарил, создал из своего сердца эту несравненную красоту. Она будет жить, как Сивоок — наш духовный потомок и духовный предок!
Образ Софии Киевской — символ духовного достояния народа