Образ «святой Руси» в произведениях Шмелева
В особом свете облик России представлен в произведениях Ивана Шмелева. Страну, запечатленную Шмелевым в «Богомолье» и «Лете Господнем», нельзя назвать ушедшей, потому что это Россия изначальная, историческая, корневая, «святая Русь», а значит она, сохраненная в благодарной памяти писателя, обращена и в будущее. «Что во мне бьется так, наплывает в глазах туманом? Это — мое, я знаю. И стены, и башни, и соборы… и дымные облачка за ними, и это моя река, и черные полыньи и заречная даль посадов… были во мне всегда.
И все я
Бунты, и топоры, и плахи, и молебны — все мнится былью, моею былью… будто во сне забытом». Ощущение себя в истории, восприятие прошлого как реальности — характерная черта художественного мышления автора и особенность внутреннего мира его героя.
Происходит совмещение двух взглядов, двух потоков мыслей и чувств: героя-ребенка и взрослого, умудренного жизненным опытом человека, который с полным на то основанием повторяет слово-знак «помню»,
Обратим внимание на название произведения: «Лето Господне». У слова «лето» есть несколько значений. Одно из них — время года. Но повествование разворачивается в картинах зимы, весны, осени.
Так реализуется еще одно значение слова «лето» — год, естественный природный цикл, в который заключена жизнь героев. Продвигаясь дальше к глубинам смысла названия, подчеркнем особый характер заголовков частей и глав произведения: «Великий пост», «Чистый Понедельник», «Благовещенье», «Пасха», «Троицын день», «Рождество», «Святки», «Крещенье», «Масленица». Здесь ясно проступает календарь другой, не только природно-материальный, но и духовно-религиозный, определяющий «праздники, радости и скорби». Шмелев воссоздает «благостную природу русского года», в котором сплетены в едином жизненном ходе «два солнца», как точно и образно заметил один из самых глубоких толкователей творчества Шмелева философ И. Ильин. «Два солнца ходят по русскому небу: солнце планетное, дававшее нам бурную весну, каленое лето, прощальную красавицу осень и строго-грозную, но прекрасную и благодатную белую зиму — и другое солнце, духовно-православное, дававшее нам весною — праздник светлого, очистительного Христова Воскресения, летом и осенью — праздники жизненного и природного благословения, зимою, в стужу, — обетованное Рождество и духовно бодрящее Крещение.
И вот Шмелев показывает нам и всему остальному миру, как ложилась эта череда двусолнечного вращения на русский народно-простонародный быт и как русская душа, веками строя Россию, наполняла эти сроки Года Господня своим трудом и своей молитвой».
У слова «лето» есть еще один смысл, более общий, выводящий за пределы одного лишь русского опыта. Посмотрим на разъяснения к слову «лето» в словаре Даля: «лето от сотворения мира, по Рождестве Христовом» и производные. Так, русский год включается в ход Священной Истории, связывается с ее вечными, неотменимыми законами.
Мир «Лета Господня», с одной стороны, реален, осязаем в деталях, запахах, звуках, красках, это мир купеческого дома, старой Москвы, церкви, дореволюционной православной России. И в то же время это мир идеальный, близкий сказке, заветной мечте о «тридесятом царстве», миф мифологический. По точным наблюдениям Е. Ефимовой, религиозные представления героев произведения далеки от церковных канонов, в их сознании тесно переплелись христианские и язычные начала, это народный вариант русского бытового православия.
Шмелевский образ «святой Руси» вызвал неоднозначные оценки в критике русского зарубежья. Никто не сомневался в таланте художника, в его «русскости», но прозвучало и несогласие со взглядами писателя. Картину, нарисованную Шмелевым, некоторые сочли явной идеализацией прошлого. «Не узнаю тебя, Россия!» — восклицал Г. Адамович.
Г. Струве, присоединяясь к мнению о «немного истеричной русской ноте, своего рода патриотическом надрыве» ряда произведений Шмелева, отмечает в то же время, что «Лето Господне» и «Богомолье» «прекрасны… Здесь полное раздолье вкусу Шмелева к плотной и густой бытовой вещественности и его умению изобразить ее» и что именно в этих книгах писателю «удалось в общем избежать сусальности, которой он иногда грешил…» Г. Адамович и Ф. Степун подчеркивали, что «святая Русь» связана в представлении Шмелева с совершенно определенным укладом жизни и строем, существовавшим до революции, что для него это не прошлое, а реальность, в которой Шмелев, да и многие эмигранты, хотели бы по-прежнему жить. Ф. Степун, в отличие от И. Ильина, высказал несогласие со шмелевским пониманием и изображением православия, которое философ определил как «бытовое исповедничество». «Нет спору, картины бытового исповедничества написаны Шмелевым с громадным талантом, горячо, искренне, ярко, но до мистически-духовного тана веры они едва ли возвышаются, — а ведь веровать можно только в дух, а не в быт», — продолжает критик.
(1 оценок, среднее: 5,00 из 5)Образ «святой Руси» в произведениях Шмелева