Образы и идеи трилогии о Валленштейне
В первой части трилогии, в «Лагере Валленштейна», изображена армия Валленштейна, дана картина разорения Германии в эпоху Тридцатилетней войны, показаны представители различных социальных слоев и национальных групп, составлявших армию полководца. Эта часть трилогии предназначена служить фоном, на котором развертывается история гибели Валленштейна. Мы знакомимся с мыслями и настроениями солдатской массы, которая должна была стать орудием для проведения в жизнь замыслов полководца, перед нами предстают пострадавшие от войны обездоленные
Действие происходит в палатке маркитантки, где собирается разный люд: солдаты, крестьяне, монах-капуцин, горожанин. Ежедневно рискуя своей жизнью, бесшабашные вояки Валленштейна не ценят жизни других людей. Типичный солдат-наемник, первый кирасир, очень точно передает образ мыслей военщины, для которой война открыла неограниченные возможности для произвола и грабежа:
Видишь ли, брат, даже ты не в силе Сделать так, чтоб все сразу довольны были. Мы — солнцу рады, вас — зной гнетет. Этот ждет ведра, а ливня — тот. Что для тебя лишь причина бед, Для меня благодатный полдневный
Жалость к ним велика. Но помочь не могу, хоть грех сознаю. Это прямо как в рубке, в лихом бою: Кони рвутся вперед — не сдержать никак.
Тут попробуй кто на дороге ляг! Будь то сын родной иль отец старик, Разорви мне душу их страшный крик Все равно, растопчу, искалечу тела. С пути не свернешь, не покинешь седла.
Другого склада пищальники отряда Тифенбаха. Это добродушные миролюбивые парни, которые желали бы скорее закончить войну и вернуться к своим семьям и мирным полям; когда хорваты хотят повесить крестьянина за плутовство в игре, они заступаются за него и дают ему возможность бежать. Очень интересен образ старого вахмистра — служаки, энтузиаста воинской дисциплины. Колоритна фигура маркитантки, давно уже сроднившейся с солдатской жизнью: в ее палатке, за стаканом вина, частенько собираются представители разных слоев солдатчины валленштейновского лагеря.
Сам полководец в этой части трилогии не появляется на сцене, но все речи и поступки солдат имеют к нему то или иное отношение.
Солдатская масса взбудоражена известиями о недоверии венского двора к полководцу. Зачем-то из Вены приехала какая-то «ищейка». Значит, заключают солдаты, «нет нам веры», ибо «Фридландца страшатся они сверх меры. Ведь силы такой у них не бывало.
Хотят его сбросить во что бы то ни стало. Приходит новое известие: шведы взяли Регенс-бург. Значит, скоро в поход?
Но солдаты знают, что потерпевший поражение под Регенсбургом баварский курфюрст «герцогу недруг первый, и поэтому они будут рады стоять на месте. Появляется монах-капуцин, который в духе типичных для XVII века проповедей произносит грозную речь, бичуя пороки армии. По образцу проповедей известного венского проповедника XVII столетия, Авраама из Санкта Клары, капуцин перемежает библейские тексты простонародными шутками и прибаутками, переводит тексты с латинского языка и тут же вставляет грубые солдатские выражения.
Монах явился сюда неспроста. Он послан враждебной Валленштейну церковной кликой. Его цель — настроить солдат против их главнокомандующего.
Но здесь и обнаруживается, что армия Валленштейна вовсе не едина. Пищальники находят речи других слишком смелыми и заявляют, что Они остаются верны присяге императору. Хорваты также не согласны со словами первого кирасира, они еще раньше защищали капуцина.
После всех споров солдаты сходятся на том, чтобы никаких полков в Нидерланды не посылать. Заканчивается «Лагерь Валленштейна» солдатской песней с припевом:
Ставь жизнь свою на кон в игре боевой, и жизнь сохранишь ты, и выигрыш — твой.
Две фигуры, к которым автор «чувствовал влечение», это молодой полковник Макс Пикколомини, сын Октавио, и Текла, дочь Валленштейна. Макс и Текла, если пользоваться терминологией Шиллера, это — «прекрасные души», чуждые эгоистическим стремлениям реального мира, сохраняющие среди грязи и пороков общества чистую совесть, честность и правдивость, верность идеалам дружбы и любви; это — возвышенные характеры, которые в обстановке борьбы корыстолюбивых и честолюбивых стремлений не утратили душевной гармонии и не знают зла. В отличие от всех остальных действующих лиц трилогии Макс и Текла — лица не исторические.
У Октавио Пикколомини был не сын, а племянник, ничего общего с характером и поступками Макса не имеющий. Дочь Валленштейна к моменту описываемых событий была несовершеннолетней. Макс и Текла, таким образом, являются поэтическим вымыслом Шиллера.
Их образы создают в трилогии как бы второй план — план идеальный, романтический, противопоставляемый основному, ведущему плану — реалистическому.
Образы Макса и Теклы играют в общей концепции драмы важную роль. Миру реальных отношений, грязной действительности буржуазного общества эти герои противопоставляют свою нравственную чистоту, честь и правдивость. Решив перейти на сторону императора и предать своего друга Валленштейна, Октавио скрывает это от Макса. На вопрос Квестенберга, знает ли об этом его сын, он отвечает:
В неведенье пусть лучше остается. Он искренен, ему притворство чуждо. Непосвященный, он свободен духом, А иначе себя он может выдать.
Любовь, которая возникла между детьми двух политических врагов — Октавио Пикколомини и Валлен-штейна, чиста и возвышенна. Макс и Текла ничего не знают о том, что Валленштейн и его окружение хотят использовать их прекрасное чувство для определенной политической цели: их любовь должна помочь привлечению старшего Пикколомини на сторону Валленштейна. Но они вовсе не думают выдать Теклу замуж за Макса: Валленштейн мечтает о короне для своей дочери. А между тем Текла полюбила Макса всей силой своей чистой, юной души; она чувствует, что все приближенные ее отца преследуют какую-то дурную цель, и говорит Максу:
Не верь, у них другое на уме, Верь тут мне одной. Иная цель у них.
Оба они скрывают тайну своей любви, которая, однако, известна как Октавио, так и Валленштейну. Отец Макса не может дольше оставлять сына в неведении относительно подготавливаемого восстания Валленштейна против императора. Октавио посвящает Макса во все нити заговора главнокомандующего и в тайну контрзаговора, возглавляемого им, Октавио, против Валленштейна.
Макс поражен, что отец, вместо того чтобы высказать Валленштейну свое истинное мнение об измене императору, слукавил и скрыл от него свое отношение к заговору. Октавио же так оправдывает свои действия:
Мой милый сын! Верь, не всегда возможно Столь детски-чистым в жизни оставаться, Как учит совесть в глубине души. В борьбе упорной с хитростью, с коварством Честнейший ум не может быть правдив. Ведь зло еще и тем, мой сын, ужасно, Что неизменна порождает зло.
Я не хитрю — я исполняю долг, Ведя себя, как двор мне предписал. Да, было б лучше следовать за сердцем, Но отказаться бы тогда пришлось Нам от благих, порой прекрасных целей. Когда я императору служу, Прислушиваться к сердцу я не вправе.
Путем недобрым он тихонько пробирался. Лукава и тиха за ним шла следом месть.
Показывая сыну тайный, только ему одному известный приказ императора арестовать главнокомандующего, как только он будет изобличен в явной измене, Октавио подчеркивает, что приказ будет исполнен лишь в самом крайнем случае, что «своей судьбы еще хозяин герцог». Его простят, если он оставит свой преступный план соединения со шведами и уступит власть вновь назначенному главнокомандующему. Макс ничему не хочет верить и осуждает Отца:
О, если думал ты, что соглашусь я В твоей игре участие принять, То ты ошибся — путь мой будет прям. На сердце ложь и правду на устах Я не умею совмещать иль слушать Признания доверчивые друга, Оправдывая совесть тем, что он Сам гибель на себя навлек, а я Ни перед кем его не оболгал.
Макс резко порывает с отцом и направляется к Валленштейну, чтоб от него самого узнать всю правду, ибо «безупречным должно остаться все меж ним и мной»
Образы и идеи трилогии о Валленштейне