Описание характера Лаевского в повести «Дуэль»
Термин «внутренняя речь» трактуется в лингвистике довольно широко, а именно как «общее определение всех непроизнесенных мыслей». Традиционно выделяют два вида внутренней речи: внутренний монолог и внутренний диалог. Внутренняя речь как стилистический прием создания художественного образа отражает особенности внутренней речи как формы мышления Ее физическая сторона в отличие от внешней речи сводится к необходимому минимуму: смысл доминирует над значением слов и начинается процесс мысли «свертками» — свернутыми образами,
Переход к внутренней речи в тексте обусловливается зачастую особым эмоциональным состоянием персонажа, сосредоточением его мысли на одном объекте.
Его речь как будто перестает успевать за мыслью. Все это находит выражение в особом «рубленом» синтаксисе внутренней речи, где преобладают вопросительные и восклицательные структурно-семантические типы предложений. Повесть «Дуэль» почти лишена яркого света, но пронизана настроением обреченности.
В редких эпизодах природа предстает в своем монументальном величии, полном красок.
Сценой пикника Чехов метафорически подготавливает читателя к развязке цепи обманов, показывает глубину физического и духовного падения героев. Наталья Федоровна как никогда счастлива, истерическое ощущение своей воздушности, легкости, красоты переполняет ее, даже начинает казаться, что она бабочка. Героиня из потемок завороженно смотрит на огонь, отделенная от него страхом и темнотой. Именно здесь, на горе, происходят отвратительно пошлые объяснения с любовниками. Огонь как символ очищения, тепла собирает вокруг себя людей: дьякона, фон Корена, Лаевского.
Тени их блуждали рядом, «дрожали на горе, на деревьях, на мосту», как бы сближая их, скрашивая антагонизм характеров, образа жизни. У костра намечаются трагедии Лаевского и Натальи Федоровны — людей, далеких от природы, не понимающих огонь, живущих в сумерках своих заблуждений. Они произносят фразы, диссонирующие со всеобщим настроением единения с природой, светом. Они говорят о том, что их совсем не волнует: о страданиях народа, совсем не к месту цитируют Пушкина. И всю нелепость их поведения высвечивает костер, но это уже не символ единения людей.
Это огонь аутодафе, карающий беспощадно, и фигура грешника Лаевского освещена его пламенем: «…в спину ему бил жар от костра, а в грудь и в лицо — ненависть фон Корена».
Лаевский и Наталья Федоровна — страдальцы, полные противоречий, — находятся в мире, ими же созданном: дета-лизированно выписанный рассказчиком, он представляет собой «темные, душные комнаты», где «тесно и страшно», и только робкое пламя свечи освещает этот мир, да огни парохода или красный фонарь лодки вселяют зависть к «чужому покою».
Лаевский не снимает с себя вину за содеянное, он искренне страдает, понимая, что преступление нельзя искупить, раз ве что возвратить все назад, заменить ложь, праздность, скуку правдой, трудом, радостью; вернуть «чистоту тем, у кого взял ее», найти Бога и справедливость. Его рассуждения развиваются по некоей вертикали от земли к небу, завершаясь там, где должен быть Бог — его звезда, тусклая звезда, «которую он столкнул с неба… и след ее смешался с ночной тьмой». Внутренние монологи героя строятся на контрастах, обобщенным выражением которых становится борьба света и тьмы.
Однако для писателя необходимо прежде всего прозрение и покаяние персонажа, осознание им вины, открытие в себе «тусклой звезды», которая «не закатилась». Именно ее, «звезду Лаевского», наблюдает «смешливый» дьякон, направляющийся подглядывать дуэль: «…на черном небе кое-где показались мутные пятна, и скоро выглянула одна звезда и робко заморгала своим одним глазом». Ночная картина перед дуэлью с некоторыми изменениями воссоздает пейзаж стихотворения Лермонтова «Выхожу один я на дорогу…».
В символической структуре повести можно обнаружить несколько зарисовок, пейзажных образов, бессознательно заимствованных Чеховым.
Лаевский прощен, и как вердикт о помиловании возникает цветовой образ, неестественный для мира сумерек и потемок, в котором раньше жил герой. «Зеленые лучи» солнца — символ прощения, искупления грехов и заблуждений. Происходит расширение сферы пребывания Лаевского в мире, осуществляется акт его реабилитации природой. Прощение происходит на нескольких уровнях. Образ «зеленого луча» повторяется в повести три раза, каждый раз усиливая трагическое состояние Лаевского. Но вот наступает первое утро его возрожденной жизни, и хотя герой чувствует, что странно воскрес из мертвых, он возвращается с кладбища, на котором символически похоронен прежний Лаевский.
Обновленный человек приходит в мир, и природа празднично смотрит на это появление: «…теперь дождевые капли, висевшие на траве и на камнях, сверкали от солнца, как алмазы, природа радостно улыбалась, и страшное будущее оставалось позади». И все в этом мире наполнено радостью открытия, светом, незнакомыми предметами, всему нужно научиться — любить, говорить, радоваться, работать.
Разрозненные хаотичные мысли героев, выраженные языком естества, обретают очертания столь желаемой гармонии индивидуальных импульсов и универсальных надвременных устремлений, позволяя персонажам приобщиться к этической тер минологии мира, определить для себя ценность постоянного и упорядоченного духовного бытия.
Описание характера Лаевского в повести «Дуэль»