Основное содержание «Тихий дон». Книга четвертая — Часть четвертая
Чтобы как-то укрепить позиции Донской армии, была объявлена поголовная мобилизация, в которую попали и хромой старик Пантелей Прокофьевич, и раненый Христоня. Освобождались только явные калеки. Фронт неумолимо продвигался к Дону. Пантелей Прокофьевич провоевал недолго, 17 сентября он вернулся в хутор дезертиром. Кто-то из соседей на старика донес, и его забрали с первым же карательным отрядом.
Наказания розгами, которое выносил полевой суд в станице всем дезертирам, Пантелей Прокофьевич избежал только благодаря доброму имени своего сына
Обратно в Татарский. Чем ближе подходил Пантелей Прокофьевич к Дону, тем чаще встречал подводы беженцев. Повторялось то, что происходило весной во время отступления повстанцев: все дороги были запружены набитыми до отказа бричками, гуртами овец, табунами ревущего скота… Вернувшись домой, Пантелей Прокофьевич и сам собрался в отступную.
Необычным оказалось для казаков новое наступление красных: занимая хутора, они, как прежде, курени казачьи не жгли,
Красные никого из мирных жителей не трогали, о мщении даже не помышляли — урок прошлого пошел на пользу. Две с половиной недели пробыл Пантелей Мелехов со своей семьей в хуторе Латышевском, а потом, узнав об отступлении красных с Дона, направился домой. Война, от которой так бегал Пантелей Прокофьевич, сама вошла в его двор, оставив после себя безобразные следы разрушения.
Еще больший ущерб хозяйству причинили свои же казаки, державшие в хуторе оборону. Осень, и так навевающая тоску и мысли о смерти всеобщим увяданием природы, принесла с собой новые беды: привезли хоронить еще трех казаков. Среди погибших были изуродованный до неузнаваемости Аникушка и веселый казак Христоня.
Пантелей Прокофьевич убежал от дурных мыслей и похорон в лес. Однако и здесь достал его заунывный звук церковного колокола. Вскоре пришлось Пантелею Прокофьевичу испытать новое потрясение: въехала во двор подвода, ведомая Прохором Зыковым. Привыкли в хуторе к таким подводам, не один казак вернулся так с последнего боя. И родня, и Аксинья уже похоронили Гришку, лишь завидев мрачное шествие.
Однако Григорий Мелехов был жив, только тяжело болен: сломил казака тиф. Через месяц Григорий выздоровел. И вместе с выздоровлением появились ранее несвойственные ему любопытство и интерес ко всему происходившему в хуторе. Все в жизни обрело для него какой-то новый смысл.
На окружающий его мир смотрел он чуть удивленными глазами, пугая и смущая домочадцев.
Так, однажды застала его Ильинична за пристальным рассматриванием прялки. Григорий веселил смешливую Дуняшку своим странным послетифозным видом: тощий, бродил брат по горнице в одних спадающих с него кальсонах; присаживаясь, цеплялся за что-нибудь руками, боясь упасть; да еще обрился после тифа наголо, и голова стала похожа на арбуз. Григорий подолгу стал возиться с детишками. Избегал он только разговоров о воине, так волнующей и интересующей сынишку.
Почему-то стыдно было отцу рассказывать Мишатке о ней: не мог ответить он на простые, бесхитростные вопросы ребенка.
Кто такие красные и почему их убивают, Григорий и себе-то не мог ответить, что уж говорить о пытливом мальчишке. Мелехов мысленно перебирал в памяти убитых за две войны, и получалось, что ни один дом на хуторе не обошла смерть стороною. Другой запретной темой стали для него воспоминания о Наталье. Не успел Мелехов окончательно встать на ноги, как война опять подошла вплотную к дому.
Вскоре на майдане был оглашен приказ окружного атамана, обязывающий ехать в отступление всех взрослых казаков.
Да и без приказа ничего другого не оставалось делать ни Пантелею Прокофьевичу, ни, тем более, Григорию — казачьему офицеру. Пантелей Прокофьевич к отступлению начал готовиться еще во время болезни Григория. Готовился тщательно, по-хозяйски, взял с собой, помимо прочего, даже безмен. План отступления, предложенный сыном, отклонил.
Долго пререкаясь, остановились все-таки на плане Пантелея Прокофьевича. Григорий подготовился к отходу иначе: он твердо решил взять с собой Аксинью, о чем и договорился с ней перед отъездом в Вешенскую, где надеялся узнать месторасположение своей дивизии. В станице он ничего не узнал и на следующий день после отъезда отца отправился в путь вместе с Прохором и Аксиньей.
Однако вскоре Аксинья тяжело заболела тифом, и казаки вынуждены были оставить ее в одном из хуторов. Теперь Григорию решительно все стало безразличным. Узнав об оставленном белогвардейцами Ростове, он уже не верил ни в какую возможность сопротивления.
Вместе с верным Прохором они подаются на Кубань.
Григорий занимает обычную для себя в такие минуты позицию: «…там видно будет». Отступление, бесцельное и пассивное, продолжалось. В Белой Глинке Григорий неожиданно узнал о смерти отца.
Пантелей Прокофьевич скончался от тифа в чужой хате, одинокий, бездомный, измученный продолжительной болезнью. Григорий застал уже хладный труп, изъеденный вшами.
После похорон старика Григорий С Прохором отправились дальше, к Екатеринодару. По дороге Мелехов заболевает возвратным тифом, полупьяный военный врач предвещает Григорию, желающему во что бы то ни стало продолжать свой бессмысленный поход, неизбежную смерть.
Однако выпросив для лечения спирта, Прохор с Григорием пускаются в путь. К этому времени белогвардейские войска на юге России терпят окончательное поражение и устремляются к морю. Повозка с больным, часто теряющим сознание Григорием медленно тянулась на юг. В Екатеринодаре его случайно отыскали казаки-однополчане, помогли, поселили у знакомого врача, и уже через неделю Григорий поправился.
В Новороссийске Мелехов с товарищами оказался в марте, когда Красная Армия подошла вплотную к городу.
Генерал Деникин пытался вывезти свои разбитые войска, однако эвакуация была организована плохо, множество солдат и белых офицеров не смогли уехать. Григорий с казаками тоже попытался попасть на корабль, однако, отчетливо осознавая, что теперь никому нет дела до них, рядовых казаков, уже сослуживших свою службу, уезжать отказался. Товарищи решили последовать его примеру.
В ожидании красных казаки загуляли по-черному, отгоняя все самые страшные мысли беспробудным пьянством.
Основное содержание «Тихий дон». Книга четвертая — Часть четвертая