Персонажи в драме Островского «Бесприданница»
Персонажи «Бесприданницы» — представители России на одном из переломов ее общественного и культурного развития. Новое время рождает новые ценности, которые формируют установки, жизненные программы, поведение человека и обостряют проблемы личностной культуры. А. Н. Островский изображает и оценивает эти перемены с точки зрения христианской нравственности, защищая душу, любовь, красоту, единение людей как вечную правду, вечные блага человеческого существования. По словам А. И. Журавлевой, «основой всей деятельности Островского было
Мы ставим своей задачей сначала выявить установки персонажей «Бесприданницы». Речь пойдет об этикете, о жестах, игровых и смеховых формах созидания характеров персонажей.
Установки в действиях тех из них, кто окружает Ларису Огудалову, едины в своей исходной точке. Каждый исполнен самолюбивых амбиций, жажды «повеличаться», покрасоваться в избранном обществе.
Что он такое? Кто его знал, кто на него обращал внимание? А теперь весь город заговорит про него, он влезает в лучшее общество». Подняться на более высокую, а значит, и более заметную ступеньку, удержаться на ней — едва ли не единственная цель «героев» «Бесприданницы».
Для того чтобы «состояться» в обществе, все настойчиво ищут подобающий внешний облик.
Персонажи, озабоченные своим престижем, — Кнуров, Вожеватов, Огудалова, Паратов, Карандышев — неизменно следуют неким правилам поведения, назовем их этикетом, который, однако, никем и ничем не предначертан — не является жестко предписанным, но тщательное соблюдение его негласных установок имеет особое значение в городе Бряхимове.
Наиболее яркая фигура в этом отношении — Кнуров. Для него соблюдение этикета — знак причастности к высокому слою общества; ему важно убедить бряхимовцев в своем абсолютном превосходстве, удержать «престол». Эмоциональная атмосфера поведения Кнурова — напряженность и беспокойство.
Если дворянский этикет осуществлялся органично и ненапряженно, то купцы пытаются соблюдать этикетные правила с некоторой долей беспокойства и тревоги, заботясь дополнительно о том, чтобы возвеличить себя в глазах общества.
Итак, Кнурову нужна маска сдержанности и отчужденности, недосягаемости и могущества — все, что заставило бы окружающих почтительно считаться с ним. Но его осмотрительность и осторожность, постоянная оглядка на чужое мнение и т. п. обретают в глазах драматурга комический оттенок. Смешно и то, что этикет соблюдается перед людьми, открыто презираемыми.
Выразительны в своем постоянстве реплики Кнурова: «люди посмотрят, скажут», «много у них всякого сброда бывает, потом встречаются, кланяются, разговаривать лезут». Подобные детали готовят читателя и зрителя к смеховому восприятию первого вопроса Кнурова в разговоре с Огудаловой — он задан почти анекдотично, без обиняков, «в дверях»: «У вас никого нет?».
Персонажи, утверждая себя посредством этикета, стремятся дать понять другим, кто они такие, и подчеркивают при этом различия социального статуса окружающих. В связи с этим вспоминаются «Мертвые души» Гоголя: «Надобно сказать, что у нас на Руси, если и не угнались еще кое в чем за иностранцами, то далеко перегнали их в умении обращаться. Пересчитать нельзя всех оттенков и тонкостей нашего обращения…
У нас не то, у нас есть такие мудрецы, которые с помещиком, имеющим двести душ, будут говорить совсем иначе, нежели с тем, у которого их триста, а с тем, у которого их триста, будут говорить опять не так, как с тем, у которого их пятьсот, а с тем, у которого их пятьсот, опять не так, как с тем, у которого их восемьсот, — словом, хоть выходи до миллиона, все найдутся оттенки».
Сцена приглашения на обед представляет и Кнурова, и Вожеватова, и Огудалову, и Карандышева виртуозами этикетности, выявляющей социально-иерархические дистанции. Здесь неожиданно соседствуют контрастные варианты обхождения. Кнуров солидно неразговорчив в общении с Огудаловой и как бы не замечает Карандышева.
Под стать Мокию Парменычу и Вожеватов, позволяющий небрежно-распорядительный тон с Огудаловой и едкую насмешливость в обращении с Карандышевым. Огудалова свободно переходит от фамильярной манеры говорить с Васей к льстивым заискиваниям перед Кнуровым. И Карандышеву знакомы тонкости обхождения: к Вожеватову он обращается небрежно, а к Кнурову — почтительно-боязливо. Многочисленных оттенков и в самом деле не сосчитать. Каждый демонстрирует свое искусство обхождения.
При этом «все себя любят», как скажет Лариса. Этикетное поведение, служащее самоутверждению в земном бытии, лишено одухотворяющего начала и потому воплощает ложную иерархию ценностей.
Резонерство персонажей «Бесприданницы» выглядит неорганичным, подобно моралистическим маскам героев «Недоросля» Фонвизина. Перекличка резонеров «Бесприданницы» и пьес классицизма имеет пародийно-комический характер. Если герои трагедий и комедий XVIII в. носят маски проповедников новой морали, то персонажи «Бесприданницы» строят из себя «идолов» мещанской среды.
Это резонерство предстает искусственным и смешным потому, что не имеет под собой какой-либо нравственной основы. Они возводят амбицию, позерство, ложь в ранг серьезного и высокого принципа. Герои Островского любуются собой в формах резонерства.
Паратов и Карандышев объединены автором в их лицедействе, направленном на импозантное и красивое самоутверждение: каждый обдуманно создает свой внешний облик, чтобы выделиться на общем фоне и поразить город. Стихия поведения Паратова — бесшабашность, безудержный разгул, чарующий бряхимовцев, в том числе и Ларису. Карандышев тоже поначалу без осуждения отмечает радостное оживление в городе по приезде «блестящего барина». Но драматург проницательнее своих героев, он не склонен обольщаться «широкой натурой» Паратова. Островский взывает к трезвой и вместе с тем ироничной оценке поведения героя как самопредставления, как «спектакля».
Вспомним: Паратова ждут в Бряхимове, но он задерживается, чтобы произвести шум и эффект.
Персонажи в драме Островского «Бесприданница»