Персонажи Зинаиды Гиппиус

Подобно героям Достоевского, Гиппиус колеблется между двумя полюсами: духовностью и заземленностью, — между горячей верой и вялым скепсисом. У нее очень острое чувство «липкости», слизи и тины повседневной жизни, чувство, что эта жизнь держит в рабстве самое существенное в ней. Типичные для нее мысли отчетливо выражены в переведенном Сельвером стихотворении Психея. Свидригайлов в Преступлении и наказании размышляет, а не есть ли вечность всего лишь русская баня с пауками по всем углам.

Мадам Гиппиус подхватила свидригайловскую

идею, и ее лучшие стихи — вариации на эту тему. Она создала что-то вроде причудливой мифологии, с маленькими, грязненькими, прилипчивыми и болезненно привлекательными чертенятами. Вот пример: стихотворение А потом…?, написанное томным, протяжным поэтическим размером:

А ПОТОМ…?

— Ангелы со мною не говорят.

— Любят осиянные селенья,

— Кротость любят и печать смиренья.

— Я же не смиренен и не свят:

— Ангелы со мной нe говорят.

— Темненький приходит дух земли.

— Лакомый и большеглазый, скромный.

— Что ж такое, что малютка — темный?

— Сами мы не далеко ушли…

Робко приползает дух земли.

— Спрашиваю я про смертный час.

— Мой младенец, хоть и скромен — вещий.

— Знает многое про эти вещи.

— Что, скажи-ка, слышал ты о нас?

— Что это такое — смертный час?

— Темный ест усердно леденец.

— Шепчет весело: «И все ведь жили.

— Смертный час пришел — и раздавили.

— Взяли, раздавили — и конец.

— Дай-ка мне четвертый леденец.

— Ты рожден дорожным червяком.

— На дорожке долго не оставят,

— Ползай, ползай, а потом раздавят.

— Каждый в смертный час под сапогом

— Лопнет на дорожке червяком.

— Разные бывают сапоги.

— Давят, впрочем, все они похоже.

— И с тобою, милый, будет то же,

— Чьей-нибудь отведаешь ноги…

— Разные на свете сапоги.

— Камень, нож иль пуля, все — сапог.

— Кровью ль сердце хрупкое зальется,

— Болью ли дыхание сожмется,

— Петлей ли раздавит позвонок —

— Иль не все равно, какой сапог?»

— Тихо понял я про смертный час.

— И ласкаю гостя, как родного,

— Угощаю и пытаю снова:

— Вижу, много знаете о нас!

— Понял, понял я про смертный час.

— Но когда раздавят — что потом?

— Что, скажи? Возьми еще леденчик,

— Кушай, кушай, мертвенький младенчик!

— Не взял он. И поглядел бочком:

— «Лучше не скажу я, что — потом».

В 1905 г. Зинаида Гиппиус, как и ее муж, стала пламенной революционеркой. С тех пор она написала много прекраснейших политических стихов — легких, неожиданных, свежих, язвительных. Ей прекрасно удался сарказм, — например, стихотворение Петроград: сатира на переименование Санкт-Петербурга. В 1917 г., как и Мережковский, Гиппиус стала яростной антибольшевичкой.

Поздние политические стихи Гиппиус часто не хуже ранних. Но в поздней прозе Гиппиус выглядит малопривлекательно. Например, в ее Петербургском дневнике, где описывается жизнь в 1918-1919 гг., больше злобной ненависти, чем благородного возмущения.

И все-таки нельзя судить о ее прозе только по таким примерам.

Она блестящий литературный критик, мастер замечательно гибкого, выразительного и необычного стиля. Ее суждения быстрые и точные, лет пятнадцать-двадцать назад она убивала своим сарказмом дутые репутации. Критика Гиппиус откровенно субъективна, даже капризна, в ней стиль важнее, чем суть. Недавно она опубликовала — симптом приближающейся старости — интересные отрывки из литературных воспоминаний.




Персонажи Зинаиды Гиппиус