По дилогии Вересаева «Два конца»
Вслед За повестью «Без дороги» появился рассказ «Поветрие» , отразивший новый этап идейной эволюции Вересаева, новые общественные проблемы того времени. В рассказе «Поветрие» либерально-народническим воззрениям уже противопоставлена самая передовая идеология эпохи — марксизм. Знакомая нам по повести «Без дороги » Наташа, окончив гимназию, успела побывать в Швейцарии и теперь вместе со своим единомышленником студентом Даевым ведет жаркие споры с либералами-народниками Троицким и Киселевым, споры, в которых она выступает
Само народничество в сентенциях Киселева и Троицкого представляется окончательно утратившим жизненную почву явлением, пожалуй, еще более наивно-карикатурным, чем программа Гаврилова в повести «Без дороги», Наташа это прекрасно чувствует. Надо, однако, сказать, что, находясь, по его словам, в «близких и разнообразных отношениях с рабочими и революционной молодежью», Вересаев не показал своих героев в работе, изобразить же рабочую среду даже и не попытался. Его внимание отдано почти исключительно идеологическим дискуссиям между народниками и марксистами; действие
Герои «Поветрия» несколько условны: сложность и противоречивость их духовной жизни игнорируется.
Любовная интрига отсутствует. Персонажи показаны лишь в идеологической сфере отношений. Диалог в рассказе полностью преобладает над описаниями.
В произведение ощутительно входит широкая публицистическая струя; это дает специфическую окраску стилю «Поветрия» и становится характерной особенностью стиля Вересаева вообще. Несмотря на то что в «Поветрии» Вересаев не изобразил рабочей массы, интересоваться жизнью «мастерового люда» он не переставал ни в эти, ни в последующие годы. Несомненен и его сугубо писательский интерес к рабочей тематике. Проявившись впервые в 1892 году, закрепившись затем в рассказе «На мертвой дороге» , интерес этот особенно усилился во время работы над повестью «Конец Андрея Ивановича» .
Весьма одобрительно встретил повесть А. М. Горький. Несколько лет спустя было закончено продолжение этой повести — «Честным путем» , в редакции 1909 года — «Конец Александры Михайловны».
Обе повести составили своеобразную дилогию «Два конца». Тема дилогии — тлетворное влияние невыносимых жизненных условий на человеческий характер. Все лучшее, что есть в душе Андрея Ивановича Колосова,- чувство товарищества, ощущение своего человеческого достоинства — понемногу уступает место психологии обывателя-индивидуалиста.
Колосов болен чахоткой.
Следовательно, он человек обреченный, но обреченность эта не абсолютизируется; мотив бездорожья в повести отсутствует. Вересаев показывает один из возможных путей: в том-то и трагедия Андрея Ивановича, что он не нашел в себе силы стать на него. По этому пути идет рабочий-марксист Барсуков, борющийся и за судьбу Колосова.
Однако образ его во многом схематичен и отодвинут на задний план. Что касается второй части дилогии — «Конца Александры Михайловны»,- то, написанная в 1903 году, повесть эта «не поспевала» за временем.
Если образ Андрея Ивановича для 1898-1919 годов был во многом типичным, то образ родственной ему по духу Александры Михайловны в 1901 -1903 годы уже терял свою жизненность. В конце 90-х — начале 900-х годов Вересаев выступает с рассказами о русском крестьянстве — «Лизар», «К спеху», «В сухом тумане», «Ванька», «За права», «В степи», «Исправилась», «На холоду», «В пути», «В одном доме». Все эти произведения на разном фактическом материале показывают губительное действие капитализма и порождаемых им мелкособственнических отношений как на экономический и бытовой уклад деревенской жизни, так и на образ мыслей и психологию пореформенного крестьянина.
Все они написаны с явным стремлением критически изобразить факты деревенской отсталости и дикости, что сближает их с создавшимися примерно в то же время новеллами М. Коцюбинского «Пекоптьор», «Посол Вдчоркого царя», «Ведьма», «В путах шайтана», «По-людському» и др.
Как и в повести «Без дороги», Вересаев в рассказах этого периода далек от народнической идеализации «мужика». Вместе с тем он не считает натуру русского мужика безнадежно испорченной.
По дилогии Вересаева «Два конца»