По роману Л. Н. Толстого «Война и мир». Часть 5

Третья семья, о которой подробно рассказывает Л. Н. Тол­стой, это семья Курагиных. Они держатся своим кланом, но стараются иметь мощные связи и вес в обществе. Члены семьи Курагиных во всем ищут выгоду.

Они живут расчетом.

В сюжетных коллизиях романа неожиданно сталкиваются друг с другом представители семей, которым суждено будет породниться. Так, например, при первой встрече Н. Ростова с А. Болконским Ростов пытается поддеть того, обвиняя штаб­ных офицеров в том, что они получают награды, ничего не де­лая. Их взаимная перепалка едва не

приводит к дуэли.

Однако Ростов вдруг с удивлением чувствует, что хотел бы иметь не­навистного адъютанта другом.

Еще одну удивительную, казалось бы, случайную встречу посылает судьба Николаю, когда он спасает княжну Марью от бунта пьяных мужиков. Совершив рыцарский поступок, Нико­лай обретает одновременно и преданную женщину, и достойную в материальном отношении партию: то есть имеет возмож­ность выполнить решение матери — взять невесту с приданым.

В сцене знакомства Ростова с Марьей Л. Н. Толстой наме­ренно подчеркивает повторяющую портретную деталь — лу­чистые глаза. Согласно концепции автора

глаза являются зер­калом души. Именно они помогают Николаю разглядеть в некрасивой женщине кротость и благородство.

Примечатель­но, что ключевая портретная деталь в образе княжны Марьи обрастает новыми оттенками: «Она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела».

Еще одной интересной и неожиданной для всего хода сю­жетного развития в романе является встреча Болконского и Денисова, которых сближают общие романтические чувства к Наташе Ростовой. Но встречаются они не на балу и не в свет­ской гостиной, а за обсуждением военного плана, поэтому воспоминания о Наташе лишь мимолетно всплывают в их ду­шах: они не позиционируют друг друга как соперники, сейчас все личное отошло для них на второй план.

Важную роль в романе играют так называемые военные главы. В их отражена не только доблесть русской армии, но и стратегия и тактика военных действий, анализируются причи­ны побед и поражений.

Отдельные фрагменты «военных» глав даже противопос­тавлены друг другу в структуре романа. Так, например, явно напрашивается сравнение между описанием военного смотра под Ольмюнцем и под Браунау.

Смотр под Ольмюнцем принимает император Александр. В отличие от пожилого, искалеченного в боях Кутузова он молод и красив. Государь в сцене смотра показан глазами Ни­колая Ростова, который буквально восхищается императором и готов умереть за него. Все восторгаются Александром, ду­мают о победах и наградах.

Смотр под Ольмюнцем кажется легковесным, парадность его ярко бросается в глаза и не соот­ветствует тому настроению, которое должно сопровождать подготовку к серьезным баталиям.

В сцене описания смотра под Браунау читатель впервые знакомится с одним из главных исторических персонажей ро­мана-эпопеи — образом Кутузова. Толстой показывает Ми­хаила Илларионовича глазами солдат и батальонных коман­диров. Они воодушевлены. Кутузов стремится сказать каждому что-то приятное, шутит.

Как заботливый отец, про­веряет он готовность полка к военному походу, смотрит Куту­зов, как одеты солдаты, замечает разбитую обувь, через адъю­танта передает требование переодеть солдат. Л. Н. Толстой намеренно подчеркивает, что Кутузов уже стар, тяжело ступа­ет, с трудом опускает ногу с подножки коляски. Это важно не только в плане исторической реальности, но и в концептуаль­ном.

Как известно, Л. Н. Толстой, будучи писателем-философом, был склонен недооценивать роль личности в ис­тории. В то же время автор убедительно показывает, как хо­рошо Кутузов справляется со своей миссией. В каждом своем подчиненном он видит человека и, принимая на себя ответст­венность за жизни этих людей, дает им понять, насколько вы­соко он ценит их подвиги.

Так, например, это убедительно раскрывается в сцене смотра, когда Кутузов видит в строю ка­питана Тимохина. Он помнит этого храброго офицера еще по измайловскому походу. Солдаты же тоже, в свою очередь, любят и уважают главнокомандующего, называют его отцом.

Вместе с тем Л. Н. Толстой показывает, что Кутузов — все-таки значительная фигура в истории. У него внушительная манера речи, завораживающая «приятным изяществом выра­жений и интонаций, заставлявшим вслушиваться в каждое не­торопливо сказанное слово». Писатель также подчеркивает душевную красоту главнокомандующего, который постоянно часто улыбается. Кутузов ценит своих ближайших сподвижников, которые понимают его с по­луслова.

Перед тем, как послать отряд Багратиона задержать фран­цузов, главнокомандующий напряжен, сосредоточен на воен­ной тактике: мысль и забота заслоняют ему зрение. Как из­вестно, Кутузов потерял глаз после ранения. Но этот физический недостаток не мешает ему как стратегу видеть во­енную картину событий. Ему помогает сила интеллекта.

Куту­зов верит в Бога, уповает на него в трудные минуты. Проща­ясь с Багратионом, он крестит его и восклицает: «Христос с тобой!» Это опять-таки соответствует толстовской концепции образа выдающейся исторической личности, народного героя и заступника, каким предстает в романе М. И. Кутузов.

Как и во всех своих любимых героях Л. Н. Толстой под­черкивает в Кутузове красоту не физическую, а душевную, под­черкивая умное, доброе и одновременно тонко-насмешливое выражение лица главнокомандующего. Кутузов не марионет­ка, не сухой военачальник. Толстой постоянно подчеркивает живые человеческие черты в его образе. Лишь однажды изо­бражает он на страницах романа лицо Кутузова, которое по­ражает своей холодной строгостью.

Этот портрет Михаила Илларионовича мы видим в сцене сдачи Москвы, на которую как на вынужденную меру идет главнокомандующий, чтобы сохранить русскую армию, солдатские жизни, тот самый на­род, который он готов защищать до последней капли крови.

Фатализм Л. Н. Толстого в восприятии истории и недо­оценка роли выдающихся исторических деятелей в ее событи­ях ярко проявляется в сцене, когда Кутузов выясняет, что не выполнен его приказ о наступлении. Он задыхается от бешен­ства и гнева, ругается площадными словами. Эта сцена демон­стрирует бессилие человека, который именно в это время об­ладает высочайшей властью в России. Л. Н. Толстой не случайно акцентирует на этом внимание читателей. Он объяс­няет, что многие действия главнокомандующий предпринима­ет не по своей воле.

Он вынужден соглашаться с другими людьми, с обстоятельствами. Тарутинское сражение, в кото­ром казаки не слушают приказов и вместо того, чтобы пресле­довать до конца французские войска, начинают делить первые захваченные трофеи, убедительно показывает это. Авторские комментарии об отношении Кутузова к этому сражению также подчеркивают основную мысль Л. Н. Толстого в восприятии истории: «Он знал хорошо, что ничего кроме пута­ницы не выйдет из этого против его воли начатого сражения и, насколько то было в его власти, удерживал войска».

Результаты же сражения тоже нельзя назвать позитивны­ми: войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.

Кутузов, по мнению Л. Н. Толстого, велик тем, что разде­ляет народное чувство: «Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том на­родном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и си­ле его».

Образу Кутузова в романе противопоставлен Наполеон. Из воззвания Наполеона к солдатам мы узнаем о личной храбро­сти императора, о том, что он тонкий психолог, который уме­ло консолидирует дух нации перед сражением. Вместе с тем для решения военной задачи Бонапарт использует все средст­ва: он уже отдает приказания армии для наступления на восток, прощупывает переправы через Неман, а все еще называет Александра в письмах «дорогим другом».

Наполеон в романе «Война и мир» четко противопостав­лен русскому главнокомандующему — Кутузову. Это прояв­ляется и в отношении к своей армии. Кутузов вглядывается в лица людей, отмечает наиболее храбрых и близких ему из них. Наполеон же любит смотреть вперед через подзорную трубу.

Приказы отдает адъютантам, не поднимая головы. Они для него лишь обыкновенные поиски в его шахматной игре. И окружающие, словно ослепленные, принимают пра­вила этой странной и нелепой игры в величие.

Так, напри­мер, ради того, чтобы продемонстрировать свою доблесть и верность императору, польские уланы пытаются на лошадях переплыть реку, хотя Наполеон даже не смотрит на их маль­чишество.

Многие тонут по собственной глупости, хотя за полуверсты есть переправа. В облике Бонапарта Л. H. Толстой постоянно подчеркивает какую-то уродливую ущербность: «Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшим­ся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивавших жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах». У Наполеона дрожит ик­ра левой ноги.

Все эти художественные детали призваны ра­зоблачить образ сверхчеловека, показать, что Наполеон — простой смертный, даже далеко не самый привлекательный внешне человек.

В разговоре с русским генералом Белашевым, приехавшим к Бонапарту с дипломатической миссией, тот, желая унизить императора Александра, восклицает: «И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?» Ко­нечно, в этом суждении Наполеон прав: Александр в военном деле ему не соперник.

Но поражает сам факт бравады фран­цузского императора.