Поэзия двадцатых-тридцатых годов восемнадцатого столетия
Поэзия двадцатых — тридцатых годов полна бесконечных перепевов о злобном роке, неотразимой судьбе, об одиночестве, гибели надежд и мечтаний, воспоминаний о минувших днях. Эти слова и выражения с расплывчатым, неопределенным содержанием приобретают острый политический смысл в поэзии революционных романтиков — Полежаева и, вслед за ним, Лермонтова. Примелькавшийся романтический словарь получал иную, новую, вполне определенную окраску в связи с темами тюрьмы и казни.
Романтический узник превращается в арестанта, а романтический изгнанник
Стихотворения Полежаева — поэтические раздумья человека., которого уже настиг жестокий «рок»: они созданы в «одиночестве» тюремного каземата, где «оставлен всеми одинок», «увядает в тишине» «вербованный поэт». Весь этот романтический туман тут же и рассеивался, и за ним вставала правда жизни: тюрьма.
И я в тюрьме Передо мной едва горит Фитиль в разбитом черепке; С ружьем в ослабленной руке, На грудь склонившись головой, У двери дремлет часовой
Стихи Полежаева не только ходили в списках, но иногда попадали и в журналы. Приведенными строками начинался «Отрывок
Стихи Лермонтова — поэтические размышления революционера, сознающего свою обреченность. Он не хочет отказаться от борьбы, и «рок» влечет его к гибели.
Я одинок над пропастью стою, Где все мое подавлено судьбою; Так куст растет над бездною морскою, И лист, грозой оборванный, плывет По произволу странствующих вод Сколько трагизма в этих нескольких строках.
Трагизм содержания подчеркивается грозной замедленностью ритма, а последняя строка, выделяясь своей плавной волнообразностью, создает ощущение плывущего листа.
«Все мое» для передового юноши начала тридцатых годов означало: вое вольное, бурное, смелое, протестующее. В этой строке: «все мое подавлено судьбою» нашли отражение конкретные факты действительности: и события 14 декабря, и страшные кровопролитные подавления крестьянских восстаний 1830-1831 годов, и жестокая судьба, постигшая студенческую молодежь, осмелившуюся мечтать о революционном перевороте.
Образ оторванного ветром листа много раз встречается в литературе XIX века, как символ человеческой жизни.
В повести «Дубровский», опубликованной в 1841 году, Пушкин раскрывает смысл этой образной символики. Изображая мрачные раздумья своего героя в ожидании разорения и нищеты, ему грозящей, раздумья в осеннем лесу, на берегу ручья, уносящего «несколько поблекших листьев», он называет эту картину «верным подобием жизни». Так представляется она Владимиру Дубровскому по сравнению с его собственной судьбой.. . «подобие столь обыкновенное», прибавляет от себя Пушкин.
В стихотворении «Листок», опубликованном в журнале «Атеней» за 1830 год, эта образная система использована для проповеди терпения и покорности «вышней воле»; в ней находит свое выражение официальное религиозно-нравственное мировоззрение:
«Ах! рок твой неизбежный Постиг тебя, листочек молодой! Лети, листок, куда ветер бурный понесет! Противиться нельзя нам вышней воле! Своей покорствуй доле!»
С листком, оторванным грозой от ветки, автор сравнивает себя. «Пришлец» на «сей земле», он должен носиться, как оторванный листок, «по воле злого рока», пока не придет конец «странствия земного».
У Лермонтова все эти образы приобретают совершенно иной прогрессивный смысл.
Так бури ток сухой листок Мчит жертвой посреди степей, писал он о человеке с печатью «рока» на челе.
Листок становится «жертвой» бури-рока. А в слово «рок» вслед за Пушкиным, Кюхельбекером и особенно вслед за Полежаевым юный поэт вкладывал политическое содержание. Слово «роковые» для Лермонтова связано с трагедией 14 декабря.
Это были «роковые события», оставившие в памяти современников «роковые следы».
Минувших лет событий роковых Волна следы смывала роковые, —
Говорит Лермонтов, описывая набережную Невы близ Сенатской площади.
В том же значении, как и революционные романтики двадцатых — тридцатых годов, это слово употребляет позднее и Некрасов. «Роковым» назван в поэме «Русские женщины» рудник, где работали сосланные декабристы. «Роковая повестка» — вызов в Третье отделенье. «Роковым» назвал Некрасов жизненный путь передового писателя в годы николаевского царствования. Тот же смысл, что и у Лермонтова, имеет у него и образ «листка» в стихотворении «Перед дождем». Образ «оторванного грозой листка» как образ человеческой жизни встречается у многих поэтов середины века, но только у Некрасова он воспринимается как образ сосланного революционера. Вложил ли в него Некрасов сознательно этот смысл, сделал ли он умышленно сопоставление между листком и ссыльным революционером — трудно сказать.
Да и не в том дело. Но в общей традиции использования этого образа в русской литературе XIX века образ «листка» в контексте некрасовского стихотворения воспринимается именно так:
На ручей, рябой и пестрый, За листком летит листок, И струей сухой и острой Набегает холодок. Над проезжей таратайкой Спущен верх, перед закрыт; И «пошел!» — привстав с нагайкой, Ямщику жандарм кричит…
Эпоха, наступившая после восстания 14 декабря, отличалась от предшествующей не только реакцией. Она имела новые прогрессивные черты. Постепенно, шаг за шагом, нарастали те процессы, которые, все усиливаясь к середине века, вызвали в сороковых годах идейное размежевание передового русского общества, подготовили второй демократический период освободительного движения и привели к революционной ситуации 1859-1861 годов. Тридцатые годы — это была уже не прежняя декабристская Россия.
Тридцатые годы — период переходный.
Поэзия двадцатых-тридцатых годов восемнадцатого столетия