Проблема национального характера в книге Ф. Искандера «Сандро из Чегема»
Фазиль Абдулович Искандер родился 6 марта 1929 года в г. Сухуми.
Читательское признание Искандер получил благодаря ряду сатирических повестей и рассказов, и прежде всего — большому циклу произведений под общим названием «Сандро из Чегема».
Произведениям Искандера свойственны терпкий юмор, язвительная сатира, тонкая лирика и высокая ро’мантика. Но одновременно в них сильны философские и даже трагические тона — герои Искандера многонациональны, все чаще посещают их горькие раздумья: а правильно ли прожита жизнь, все ли сделано
Все рассказы в цикле «Сандро из Чегема» связаны друг с другом, они как бы проникают один в другой, продолжая главную мысль — люди разные, но они обязаны оставаться людьми в любых обстоятельствах. Вот, к примеру, рассказ «Детский сад». Во дворе детского сада росла груша. Время от времени с дерева падали перезревшие плоды. Их подбирали дети и тут же поедали.
Однажды один мальчик подобрал особенно большую и красивую грушу. Он хотел ее съесть, но воспитательница отобрала у него грушу и сказала, что она
Выходя из детского сада, мальчик увидел воспитательницу. Она тоже шла домой. В руке она держала сетку. В сетке лежала его груша.
Мальчик побежал, потому что ему стыдно было встретиться глазами с воспитательницей.
Автор считал этот рассказ достаточно грустным и вернулся к нему в другом рассказе: «Начало». Происходит разговор с читателем, который нашел юмор в ситуации с грушей совсем не в том, что имел в виду писатель:
«- Так что же вас так рассмешило? — спросил я у него.
Он снова затрясся, на этот раз от беззвучного смеха, и махнул рукой — дескать, хватит меня разыгрывать.
— Все-таки я не понимаю, — настаивал я.
— Неужели? — спросил он и слегка выпучил свои и без того достаточно выпуклые глаза.
— В самом деле, — говорю я.
— Так если воспитательница берет грушу домой, представляете, что берет директор детского сада?! — почти выкрикнул он и снова расхохотался.
— Причем тут директор? О нем в рассказе ни слова не говорится, — возразил я.
— Потому и смешно, что не говорится, а подразумевается,
— сказал он и как-то странно посмотрел на меня своими выпуклыми, недоумевающими глазами.
Он стал объяснять, в каких случаях бывает смешно прямо сказать о чем-то, а в каких случаях прямо говорить не смешно. Здесь именно такой случай, сказал он, потому что читатель по разнице в должности догадывается, сколько берет директор, потому что при этом отталкивается от груши воспитательницы.
— Выходит, директор берет арбуз, если воспитательница берет грушу? — спросил я.
— Да нет, — сказал он и махнул рукой. Разговор перешел на посторонние предметы, но я все время чувствовал, что заронил в его душу какие-то сомнения…»
В рассказах Искандера участвуют люди разных национальностей. Но никогда не возникает национальной вражды между этими людьми, так как они друг друга уважают. Вот отрывок из воспоминаний маленького Фазиля в рассказе «Кумир»:
«…Навстречу мне вышел мельник Гераго,
— Хочь гяльди! — поздоровался я с ним по-турецки, делая вид, что не замечаю его удивления.
— Сафа гяльди! — улыбнулся мельник.
В этой части Абхазии живут армяне, грузины, греки и абхазцы. Говорят они между собой по-русски и по-турецки».
Даже Москва в изображении писателя доброжелательна и вовсе не «бьет с носка», а «слезам верит» — рассказ «Начало»:
«Москвичи обрадовали меня своей добротой и наивностью. Как потом выяснилось, я им тоже показался наивным. Поэтому мы легко и быстро сошлись характерами. Людям нравятся наивные люди. Наивные люди дают нам возможность перенести оборонительные сооружения, направленные против них, на более опасные участки.
За это мы испытываем к ним фортификационную благодарность».
Но Искандер изменил бы себе, своему стилю, если бы не добавил к этому описанию москвичей небольшую шпильку:
«Единственная особенность москвичей, которая до сих пор осталась мной не разгаданной, — это их постоянный, таинственный интерес к погоде. Бывало, сидишь у знакомых за чаем, слушаешь уютные московские разговоры, тикают стенные часы, лопочет репродуктор, но его никто не слушает, хотя почему-то и не выключают.
— Тише! — встряхивается вдруг кто-нибудь и подымает голову к репродуктору. — Погоду передают.
Все, затаив дыхание, слушают передачу, чтобы на следующий день уличить ее в неточности. В первое время, услышав это тревожное: «Тише!», я вздрагивал, думая, что начинается война или еще что-нибудь не менее катастрофическое. Потом я думал, что все ждут какой-то особенной, неслыханной по своей приятности погоды.
Потом я заметил, что неслыханной по своей приятности погоды как будто бы тоже не ждут. Так в чем же дело? «
Пронизанные добротой и симпатией к людям рассказы Искандера призывают людей к дружбе, отрицают любую причину национальной вражды, приводят примеры единства. Он сравнивает человеческое общество с парком, цветущим садом, где мирно и радостно растут разные деревья, кустарники, травы и цветы.
А о своем писательском стиле он сообщает в присущей ему парадоксальной манере:
«Смешное обладает одним, может быть, скромным, но бесспорным достоинством: оно всегда правдиво. Более того, смешное потому и смешно, что оно правдиво. Иначе говоря, не все правдивое смешно, но все смешное правдиво».
Сочинение хочется закончить отрывком из статьи Искандера «Национализм — это когда свинья чешется о другую свинью» о нравственных потерях нынешнего века: .
«Сейчас общепризнанно, что двадцатый век оказался самым трагическим в истории человечества. Он оказался не только самым трагическим, но и самым позорным. Я уже об этом говорил, но придется кое-что повторить.
… Математически ясно, что человечество постепенно дичает, хотя огромные технические достижения двадцатого века маскируют одичание душ. Более того, эти одичавшие люди создают свою масскультуру, лишенную этического начала, которая угодна одичавшим людям и еще более способствует их одичанию. Миллионы бывших неграмотных людей стали полуграмотными и втянуты в политическую жизнь. Неграмотный человек прежних времен нравственно выше сегодняшних полуграмотных людей, которыми в наш век ловко манипулировали политики. …Национализм, заметно усилившийся в двадцатом веке, тоже результат одичания человеческих масс.
Национализм — это когда свинья, вместо того, чтобы чесаться о забор, чешется о другую свинью.
…Все правительства мира должны найти в себе силу благородства ограничить свое честолюбие, чтобы привлечь к духовному управлению государством людей с наибольшим нравственным авторитетом в своей стране…
Развитие человечества никогда не было прямой линией. В двадцатом веке мы несколько раз опускались до людоедства: Сталин, Гитлер, Мао, Пол Пот и так далее. Почему бы нам не возвратиться к власти нравственных авторитетов? «
Проблема национального характера в книге Ф. Искандера «Сандро из Чегема»