Прототип одного из героев романа — Казбича
До последнего времени внимание лермонтоведов не привлекал один из замечательных героев романа — Казбич. Ценное, но весьма беглое указание о нем имеется в одной из статей Н. Лернера, сообщающего, что эта личность не выдумана: в «Русской Старине» за 1885 г. М. Ольшевский упоминает о лихом наезднике, предводителе, шапсуге Казби-че.104 Заинтересовавшись этим образом Лермонтовa, мы собрали значительный материал, документирующий Казбича как историческую личность, хорошо известную поэту; приводим часть этих сведений.
Подлинное его имя —
В 20 — 30 годах прошлого века он выделился на западном фронте Кавказской войны, как один из самых энергичных и искусных в боевых действиях горских вождей.
Он был высокого роста, имел громкий голос, «дерзкие ухватки». Он оказывал неотразимое влияние на народ. Его «бурная, беспечная, удалая жизнь среди битв и набегов», удача, всегда сопутствовавшая ему, воспевались еще при его жизни в народных песнях. Он участвовал в очень многих
Ареной его деятельности были берега Кубани. Его действия отличались крайней стремительностью. Он на протяжении долгих лет был участником многих больших и малых сражений, бывал ранен, но дожил до глубокой старости.
Так, например, в январе 1830 г. Казбич, во главе отряда в количестве до 5000 человек, перейдя Кубань, направился к станице Елизаветинской и встретился с отрядом казаков, которыми командовал генерал Бескровный. Сражение длилось с 6 часов утра до 2 часов дня; к Казбичу подошло подкрепление в количестве 2000 человек. Горцы отступили под натиском усиленной артиллерии. В том же месяце, предводительствуя отрядом в 3000 человек, совместно со своим братом Батгиреем, Казбич развил успешные действия у Елизаветинского куреня. В июле того же года горские силы в количестве до 2500 конницы и до 1500 пехоты, под предводительством Казбича и его брата, выдержали на реке Шебш, где возводилось новое укрепление, упорный бой, продолжавшийся с 10 часов утра до 2 часов дня.
В мае 1833 года Казбич с отрядом в 1000 черкесов пытался угнать табун лошадей, пасшихся у Анапы; предупрежденный об этом комендант крепости выслал сильный отряд с 4 пушками, и горцы отступили.
В апреле 1838 года начальник Георгие-Афипского укрепления сообщал в рапорте генералу Заводовскому о том, что черкесы, предводимые Казбичем, не давали покоя укреплению и часто нападали то на кашеваров, то на фуражиров, то на дроворубов и на охранявшие их команды и что такие нападения производились чуть ли не ежедневно, а иногда даже по несколько раз в день. В этих боях участвовали и сыновья Казбича; один из них был убит в 1823 году, другой, по имени Али-бей, был тяжело ранен в одной из битв в 1838 г.; в том же году был сильно ранен и сам Казбич. Русские власти жестоко платили горцам за свои потери, беспощадно истребляя и мирное население, и его имущество; так, после одного из походов в земли черкесов в 1838 году было сожжено до 4000 стогов сена и 300 стогов хлеба.
Под старость Казбич любил слушать песню, сложенную шапсугами и воспевавшую его дела и подвиги. Умер он от раны, полученной в набеге в 1839 году, оставив по себе долгую память. Суровая личность его так поразила воображение соплеменников, что в жарких сражениях с русскими он, долго спустя после смерти, не раз чудился черкесам на белом коне и в белой одежде; об этом существовало много рассказов.105
Имя Казбича очень часто встречается в официальных донесениях о военных действиях, происходивших на правом фланге с 1821 г. до 1839 г. Будучи чрезвычайно популярно на Северном Кавказе, оно могло быть известно Лермонтову еще в ранней юности; он должен был услышать о нем много рассказов во время поездки на правый фланг в 1837 г. Заинтересовавшись легендарной личностью Казбича, он, вероятно, собирал о нем сведения, и все это дало толчок к созданию высокохудожественного образа лихого наездника и удальца, историю которого передает Максим Максимыч. Необходимо, однако, отметить, что писатель изобразил его не как одного из видных горских военных деятелей, а как смелого наездника-одиночку, в характере которого есть черты, сходные с обликом подлинного Казбича. Быть может, Лермонтов не развил мотива о военных подвигах горского предводителя потому, что находился под давлением строжайшей цензуры; повесть «Бэла» писалась в промежутке между первой и второй ссылкой.
Однако конкретное упоминание об историческом Казбиче мы встречаем у Лермонтова. Приведем следующие строки из этой повести:
— «А не слыхали ли вы, что сделалось с Казбичем? — спросил я.
— С Казбичем? А, право, не знаю… Слышал я, что на правом фланге у шапсугов есть какой-то Казбич, удалец, который в красном бешмете разъезжает шажком под нашими выстрелами и превежливо раскланивается, когда пуля прожужжит близко; да вряд ли это тот самый!..»
Здесь мы находим краткую, но меткую обрисовку действительного Казбича, шапсугского храбреца, прославившегося своими подвигами на правом фланге. Слова автора, относящиеся к Казбичу, как к персонажу эпизода с Бэлой, — «да вряд ли это тот самый», как будто говорят о том, что в повести два действующих лица, носящих одно и то же имя: одно — созданное творческим воображением писателя, другое, эпизодически называемое им, подлинное. Нам кажется, это художественный прием писателя, интригующий читателя и позволяющий ему немногими заключительными словами углубить и по-новому осветить в конце повести образ Казбича, обрисованный им с глубокой симпатией.
По-видимому в начале повествования Лермонтов рисует ранний период жизни этого героя, а в конце — появление его на западном фронте.
Прототип одного из героев романа — Казбича