Раскрытие образа Генриха IV в исторических хрониках Шекспира
Анализ характеристики короля в первой и третьей сценах первого действия показывает, что уже в самом начале пьесы с достаточной полнотой раскрывается облик Генриха IV как
Но предупреждаю: Я буду впредь, как требует мой сап. Суровым, грозным, вопреки природе. Я был нежней елея, мягче пуха И потому утратил уваженье, Что гордый дух лишь к гордому питает.
Но некоторые реплики Генриха в начальных сценах невозможно понять до конца без учета его высказываний в заключительных сценах второй части. Происходит это потому, что по мере приближения
Владеющая Генрихом забота о делах государства доминирует и в последней беседе короля с наследником. В начале беседы слова короля окрашены чувством личной обиды, вызванной мыслью о том, что сын не любит его, с нетерпением ждет его смерти и готов сделать все, чтобы сократить жизнь отца. Но очень скоро это чувство уступает место глубокой заботе о грядущих судьбах Англии. Боясь, что принцем руководит лишь преступное легкомыслие, что он и на троне будет окружать себя недостойными людьми, Генрих IV рисует страшную
Намордник, сдерживающий распутство, Сорвет король, и разъяренный пес Всех, кто безвинен, ринется терзать. О бедный край, больной от войн гражданских! Я не сберег тебя от смут заботой, — Что ж будет, коль заботой станет смута?
О, снова превратиться ты в пустыню, Где будут волки лишь бродить, как встарь!
Забота о процветании Англии звучит и тогда, когда король на смертном одре, лишенный сил и возможности непосредственно влиять на состояние дел в государстве, дает сыну советы относительно способов управления страной и подданными.
Умение мыслить и оценивать события с государственной точки зрения накладывает отпечаток на лексику короля. Даже когда король говорит о глубоко интимных переживаниях, его речь полна образов, почерпнутых из социальной сферы. Так, например, когда король заклинает сон, бегущий от его постели, он говорит:
Зачем охотнее приходишь ты На жесткую постель в лачуге дымной, Где дремлешь под жужжанье мух ночных, Чем в ароматные чертоги знатных, На ложе пышное под балдахином, Где сладостные звуки нежат слух?
Еще более ярко эта особенность лексики короля проявляется в момент, когда Генрих IV внезапно почувствовал недомогание при известии об окончательном разгроме мятежников. Он говорит о судьбе, которая никогда не приходит с «обеими полными руками»:
Она дает здоровье беднякам, Лишая их еды, а богачей Пирами дразнит, наградив болезнью: От изобилья не дает вкусить.
Постепенное раскрытие образа короля осложнено эволюцией, которую претерпевает этот персонаж. Генрих IV становится жертвой болезни; силы постепенно покидают его, и смерть приближается к нему с неотвратимостью, очевидной для самого короля.
Тема болезни Генриха IV органически связана с проблемой узурпации престола — одной из главных политических проблем, решаемых Шекспиром на материале «Ричарда II» и «Генриха IV».
Все исследователи сходятся в том, что к узурпации как к политическому акту Шекспир относился резко отрицательно, так как видел в ней опасное нарушение установившегося порядка, которое может привести к огромным бедствиям — смуте и мятежам.
Однако, объясняя судьбу узурпатора, большинство буржуазных литературоведов в качестве основного аргумента используют чуждую Шекспиру идею божественного возмездия. Основу таких рассуждений составляет не столько текст шекспировских пьес, сколько уже упоминавшиеся абстрактные оценки исторической концепции Шекспира, которая якобы ничем не отличалась от воззрений на исторический процесс, распространенных в Англии в конце XVI — начале XVII века.
Многие историки позднего Возрождения в Англии действительно придерживались ярко выраженного идеалистического взгляда на историю. Наиболее показательна, пожалуй, в этом отношении концепция, изложенная Уолтером Рели в предисловии к его «Истории мира», вышедшей в свет в 1614 году. Рели делит английскую историю на замкнутые циклы, в каждом из которых внуки оказываются объектом божественного возмездия за грехи дедов. Так, например, объясняя судьбу Ричарда II, Рели видит причины его трагического падения в жестокостях, совершенных его дедом Эдуардом III:
«Возмездие за эту жестокость бог своим тайным и неисповедимым промыслом обрушил на внука Эдуарда III; и так уж выпало на долю всех до последнего представителей этой линии, что во втором или третьем поколении все они были погребены под руинами зданий, известка для которых была замешана на крови невинных. Так, Ричард II в расцвете юности был свергнут и умерщвлен своим кузеном и вассалом Генри Ланкастером, впоследствии Генрихом IV». Точно так же идея божественного возмездия определяет, по Рели, судьбу Генриха VI, внука Генриха IV:
«Этот король, право которого на престол было сомнительным, а захват короны предательским, заявил при высадке, что он намерен лишь возвратить себе законное наследство, и нарушил слово, данное лордам, нарушил слово перед Ричардом и перед королевством в лице парламента, которому он поклялся, что низложенный король будет жить. После этого он несколько лет правил королевством, но все время подданные нападали на него со всех сторон, и не прекращались заговоры и мятежи. И он увидел, как его внук Генрих VI вместе с наследным принцем были внезапно и безжалостно убиты, а корона, за обладание которой он пролил столько крови, перешла от его потомства к наследникам его восторжествовавших врагов».
Раскрытие образа Генриха IV в исторических хрониках Шекспира