Реальное и иллюзорное в образе Поприщина
Принадлежность Поприщина к дворянскому сословию обостряет это желание, которое становится его Шее Пхе, приобретает всепоглощающий характер. «Я разве из каких-нибудь разночинцев, из портных или из унтер-офицерских детей? Я дворянин. Что ж, и я могу дослужиться. Мне еще сорок два года — время такое, в которое, по-настоящему, только что служба, Погоди, приятель! будем вокруг обладателей богатства» Удовлетворение своему оскорбленному самолюбию Поприщин пинт и мире воображаемом, в несбыточной мечте. «Вдруг, например, я вхожу в генеральском
Подражая аристократическим кругам, Поприщин с презрением относится к простым людям. Все, кто не принадлежит к дворянскому сословию, для Поприщина — черный, грязный народ, общение с которым недостойно благородного человека. «Я терпеть не могу лакейского круга; всегда развалится в передней и хоть бы головою потрудился кивнуть. Этого мало: один раз одна из этих бестий вздумала меня, не вставая с места, потчевать табачком.
Да знаешь ли ты,
В образе Поприщина причудливо соединяются реальное и иллюзорное, живое, человеческое и болезненная фантазия. С глубоким сочувствием Гоголь изображает страдания и боль униженного человека. Образ Поприщина песет в себе подлинный драматизм, те трагические начала, которые с различной степенью ясности проявляются и в других произведениях писателя.
Но Поприщин — фигура не только драматическая, в нем сильны комические черты. Он смешон своей жаждой чинов, иллюзорными представлениями о себе как о важной особе, смешон своими аристократическими» замашками.
Аристократические» претензии Поприщина писатель Использует для развенчания той среды, куда стремится Попасть Поприщин. И безумная жажда Поприщиным почета, богатства, и мания величия, и презрение к «низшим все это по-своему является лишь отражением всеобщей «болезни», которой заражены верхи общества.
С этой стороны Поприщин лишь тень, некое подобие людей, принадлежащих к верхам.
Обрисовка аристократических верхов дается в «Записках сумасшедшего» смелым пародированием жизненного поведения представителей светского общества. Этой цели служит введенная в записки Поприщина «переписка» двух собачек, в которой как бы повторяются, копируются отношения людей «избранного» круга. «Милая Фидель! я все не могу привыкнуть к твоему мещанскому имени. Как будто бы уже не могли дать тебе лучшего? Фидель, Роза — какой пошлый топ, однако ж все это в сторону.
Я очень рада, что мы задумали писать друг к другу… Мне кажется, что разделять мысли, чувства и впечатления с другим есть одно из первых благ на свете».
Остро пародийный характер в «Записках сумасшедшего» имеет перенесенное в мир животных деление на благородных и низких, вульгарных. «А какой страшный дога останавливается перед моим окном! Если бы он стал на задние лапы, чего, грубиян, он, верно, не умеет,- то он бы был целою головою выше папа моей Софи, который тоже довольно высокого роста и толст собою. Этот болван, должно быть, наглец преужасный.
Я поворчала на него, но ему и нуждочки мало. Хотя бы поморщился высунул свой язык, повесил огромные уши и глядит в окно — такой мужик»
Реальное и иллюзорное в образе Поприщина