«Римские Деяния»
Значительное количество повестей, вошедших в «Римские Деяния», проникнуто средневековой аскетической моралью; в них, в частности, нередко фигурирует злая, лукавая и изворотливая женщина как воплощение греха, но в состав сборника вошел и ряд рассказов, характеризующихся чисто светским содержанием, иногда даже с любовной тематикой. Проник в «Римские Деяния» и сказочный материал, порой близкий к русской сказке. Широкого читателя привлекала больше всего занимательность повестей сборника, развлекательный характер многих из них, и, разумеется,
На Западе повествовательный материал «Римских Деяний» послужил источником художественных обработок, сделанных выдающимися писателями, вплоть до Боккаччо и Шекспира.
В качестве примера приведем один «приклад» из «Римских Деяний» о гордом цесаре Иовиниане. Тут идет речь о возгордившемся царе, возомнившем, что он могущественнее самого бога. За свою гордость он был сурово наказан.
Отправившись со своими рыцарями на охоту и почувствовав изнеможение от жары, Иови-ниан решил выкупаться.
Так же поступил с ним один из его князей, к которому он направился после того, как прогнан был рыцарем, и вдобавок посадил его в тюрьму.
В худом платьишке, которое дал ему из милости слуга князя, Иовиниан отправляется в свой дворец. Но и там его не признают ни привратник, ни жена, ни когда-то преданные ему пес и сокол, ни находившиеся во дворце вельможи. Занявший его место человек — его двойник, велев до полусмерти избить его, также прогоняет. Не признает Иовиниана и его духовник, к которому он пошел, будучи прогнан из своего дворца, и гоже велит ему удалиться.
И лишь после того как царь вернулся к духовнику с покаянием, тот узнал его и дал ему свою одежду, в которой он вновь отправился в свой дворец. На этот раз и привратник и все увидевшие его признали его как своего царя. Жена его не может решить, кто ее настоящий муж, потому что выдающий себя за царя и настоящий царь совершенно схожи друг с другом. Недоумение ее разрешает тот, кто заступил царя в его отсутствие. Он говорит, что настоящий царь — только что вошедший во дворец, а он — ангел-хранитель его души.
Наказанный богом за гордость, Иовиниан покаянием искупил свой грех. Заняв снова престол, он до конца жизни жил благочестиво, ходя «во всех запо-аедех господних».
Вслед за «прикладом» помещен «выклад» с обычным для «Римских Деяний» религиозно-моралистическим истолкованием повести.
Повесть эта, известная в многочисленных рукописных вариантах, распространявшихся независимо от «Римских Деяний» под заглавием «Повесть о царе Агее и како пострада гордостию», отразилась в народных сказках о гордом богаче, а также послужила источником гаршинского «Сказания о гордом Агее» и незаконченной пьесы Л. Толстого на тот же сюжет. Существуют и другие литературные обработки повести, в том числе сказка А. П. Барыковой о царе Ахреяне, сказка о царе Симеоне и т. п.
Таков материал западной переводной повествовательной литературы, пришедшей на Русь в XVII в. Характерной особенностью этого материала, точнее его судьбы у нас, было то, что он очень скоро «обнародился», захватив гораздо более широкий круг читателей, чем это мог сделать материал предшествовавшей переводной литературы. Внешне это обнаруживается и в языке ряда повестей, богатом элементами фольклора, и в записях о принадлежности тех или иных рукописей с текстами повестей владельцам из демократических слоев, и, наконец, в том, что повесть, новелла, фацеция, сравнительно недавно переведенные, быстро переходят в лубок, в сказку, в духовный стих или народную легенду.
«Римские Деяния»