«Слово о полку Игореве» как эпическое произведение
Эпичность «Слова» особого рода. Она соседствует с книжными элементами. Авторские рассуждения, обращения к слушателям, как и рассмотренная выше «церемониальность», — псе это несомненные черты «книжной» природы «Слова». Но с ней гармонично сосуществует и другая — фольклорная стихия.
Эта стихия нашла свое отражение, как уже говорилось, в «славах» и особенно в «плачах» памятника. Но упоминаниями слав и плачей и даже наличием безусловно фольклорного по своему духу плача Ярославны далеко не исчерпывается фольклорная
Мы найдем в нем и типичную для фольклора гиперболизацию ; фольклорными являются и образы битвы-пира, и бранного поля, отождествленного с мирной пашней, и образы волка, тура, соколов, с которыми сравниваются герои «Слова»; употребляет автор и характерные для фольклора постоянные эпитеты. Но в то же время автор «Слова», как писала В. П. Адрианова-Перетц, «нашел материал для построения непревзойденного по выразительности художественного стиля в том общенародном языке, который в XII в. таил в себе огромные возможности развития, и в отработанных уже поэтическим гением народа средствах
Характерной чертой поэтики «Слова» является сосуществование в нем двух планов — реалистического изображения персонажей и событий и описания фантастического мира враждебных «русичам» сил. Это и зловещие предзнаменования: затмение солнца, враждебные Игорю или предупреждающие его о беде силы природы, и фантастический Див, и Дева-Обида, и персонифицированные Карна и Жля.
Многие эпизоды «Слова» обладают символическим подтекстом, в том числе и такие, казалось бы, натуралистические зарисовки, как упоминание о волках, воющих в оврагах, или птицах, ожидающих в дубравах поживы на поле битвы.
Природа активно участвует в судьбе Игоря, в судьбе Русской земли: никнет трава от жалости, и, напротив, радостно помогают Игорю, бегущему из плена, Донец и птицы, обитающие в прибрежных рощах.
Было замечено, что «художественная система «Слова» вся построена на контрастах»2. Одним из таких. контрастов является противопоставление образов-метафор: солнца и тьмы. Это противопоставление традиционно и для древнерусской литературы, и для фольклора. В «Слове» оно неоднократно реализуется в различных образах.
Игорь — это «свет светлый», а Кончак — «черный ворон», накануне битвы черные тучи с моря идут, хотят прикрыть солнца. В вещем сне Святославу видится, что его покрывают «черной паполомой» , ему наливали синее вино, всю ночь каркали «бусые врани». В той же метафорической системе построен и ответ бояр: «темно бо бъ въ 3 день: два солнца помЪркоста, оба багряная стлъпа погасоста… молодая мЪсяца, Олегъ и Святъславъ, тьмою ся поволокоста.
На ръцъ на Каялъ тьма свътъ покрыла». Зато когда Игорь возвращается из плена на Русь, вновь «солнце светится на небесе».
Отметим еще следующее. Непосредственное отношение к поэтике имеет и композиционная структура памятника. Об этом писали В. Ф. Ржига и И. П. Еремин; вслед за ними обратилась к рассмотрению этой черты «Слова» И. С. Демкова.
Исследователи давно обратили внимание на ритмичность «Слова» и на этом основании не раз пытались рассматривать его как памятник стихотворный. Ритмика в памятнике, безусловно, присутствует, она преднамеренна, входит в художественные задачи автора, но это все же не стих, а именно ритмизованная проза; причем ритмические фрагменты в «Слове» чередуются с фрагментами, в которых ритм либо иной, либо вообще отсутствует. Эти черты «Слова» лишний раз свидетельствуют о его принадлежности к литературной школе XII в., ибо в нем мы находимте же самые черты ритмической прозы, что и в других памятниках этой поры. Такими чертами являются повторы сходных синтаксических конструкций, и единоначатие, и особое «ритмическое равновесие», когда «несколько коротких синтаксических единиц сменяются одной или двумя длинными; несколько длинных заключаются одной или двумя короткими».
Особенностью языка «Слова» является и стремление автора, как отметил, например, Л. А. Булаховский, «сочетать сходно звучащие слова», прибегать к своеобразной звукописи.
Язык «Слова» заслуживает тщательного изучения не только как язык художественного произведения, но и как образец русского литературного языка XII в. Это тем более важно, что в концепции скептиков утверждение о несоответствии языка «Слова о полку Игореве» языку своего времени занимает весьма важное место. «Язык — самое опасное, чем играют без понимания и дискредитируют памятник», — писал, полемизируя со скептиками, академик А. С. Орлов.
В исследованиях «Слова» неизменно большое место уделялось анализу его лексики, подысканию лексических и семантических параллелей лексемам «Слова» в памятниках древнерусской литературы, анализу грамматического строя и орфографии «Слова». Очень ценный итог разысканий, осуществленных в » этой области до двадцатых годов нашего века, содержит монография В. Н. Перетца1. Но особенно много внимания изучению языка «Слова» было уделено в последние десятилетия: это и фундаментальное исследование морфологического, синтаксического и лексического строя памятника, принадлежащее С. П. Обнорскому, и разделы о языке «Слова» в курсах истории русского литературного языка Л. П. Якубинского и Б. А. Ларина, и статьи о сопоставлении грамматического и лексического строя «Слова» и «Задонщины», и многочисленные работы, посвященные отдельным лексемам и оборотам «Слова».
Важнейшее место в изучении языка «Слова» занимает монография В. П. Адриановой-Перетц, в которой исследовательница на обширном материале, извлеченном по преимуществу из памятников древнерусской литературы и письменности XI-XIII вв., сумела показать, насколько свободно владел автор «Слова» «всеми средствами древнерусской речи, как умело и целесообразно отбирал из ее богатств наиболее подходящие способы выражения для каждого из элементов сложного содержания своего произведения, как органично слил он их в своем действительно неповторимом индивидуальном стиле». Книга В. П. Адриановой-Перетц ценна тем, что в ней показано не только наличие самих лексем «Слова» с теми же значениями в. других памятниках его эпохи, но и то, что «Слово» отвечает языковым нормам своего времени также в конструкциях, оборотах, поэтических образах.
Все эти наблюдения в конечном итоге приводят к бесспорному выводу о принадлежности «Слова» к кругу тех произведений древнерусской литературы, которые были созданы в Киевской Руси в период наивысшего расцвета ее письменности и культуры — в канун монголо-татарского нашествия, в конце XII в.
«Слово о полку Игореве» как эпическое произведение