«Среди громов, среди огней, среди клокочущих страстей, в стихийном пламенном раздоре она с небес слетает к нам»
Поэзия есть огонь, загорающийся в Душе человека. Огонь этот жжет, греет И освещает. JI. H. Толстой
Поэзия это действительно океан души. Настоящий поэт сам невольно и страданием горит, и жжет других. Таков мой любимый поэт — Ф. И. Тютчев.
Любопытно, что через десять лет после смерти Федора Ивановича Тютчева Фет сочинил надпись «На книжке стихотворений Тютчева».
Время подтвердило фетовскую оценку значимости поэзии Тютчева:
Но муза, правду соблюдая, Глядит — а на весах у ней Вот эта книжка небольшая Томов премногих тяжелей.
«Без
II. А. Некрасов писал, что стихотворения Тютчева «принадлежат к немногим блестящим явлениям в области русской поэзии».
Достоевский почитал Тютчева как первого поэта-философа, которому равного не было, кроме Пушкина.
Такова эта «книжка небольшая», какой мы представляем поэзию Тютчева…
А между тем Тютчев никогда не стремился к собиранию своих стихов в книги, к изданию этих книг. Два небольших сборника его стихов, вышедших при жизни поэта, были изданы, is сущности, без участия Тютчева, а по выходе оставили его равнодушным к известности или
Нам не дано предугадать. Как слово наше отзовется, И нам сочувствие дается, Как нам дается благодать…
Есть у Тютчева стихотворение «Два голоса», которое Блок считал символом своей веры. В нем звучат два роковых голоса. Первый голос: «Мужайтесь, о други, боритесь прилежно, хоть бой и неравен, борьба безнадежна!» И второй голос: «Мужайтесь, боритесь, о храбрые други, как бой ни жесток, ни упорна борьба!» Оба голоса бесконечно суровы и трагичны. Звучит высокая героика:
Пускай олимпийцы завистливым оком Глядят на борьбу непреклонных сердец. Кто, ратуя, пал, побежденный лишь Роком, Тот вырвал из рук их победный конец.
Тютчев — не «в горнем Олимпе», где «блаженствуют боги», он не был ни олимпийцем, ни абстрактным философом. Поэт жил тревогами и страстями времени. Мировая политика, судьбы Европы и России глубоко занимали Тютчева вплоть до последних его минут.
На мой взгляд, в поэзии Тютчева перед человеком, перед человечеством распахивается Вселенная:
Небесный свод, горящий славой звездной, Таинственно глядит из глубины, — И мы плывем, пылающею бездной Со всех сторон окружены.
Следует заметить, что природа для Тютчева — не предмет холодных умозаключений, но драматическая смена живых состояний, которые едины с душевной жизнью человека. Поэт наделен неутомимой потребностью любить, поклоняться, верить, и атмосфера любви, любовной страсти, воспоминаний о пережитой любви овевает всю поэзию Тютчева.
Тут не одно воспоминанье, Тут жизнь заговорила вновь, — И то же в вас очарованье, И та ж в душе моей любовь!..
Любовь, если поглубже вглядеться, — это солнце поэзии Тютчева. «Роман в романе» в поэзии Тютчева — дивный «денисьевский» цикл. Туг весь смысл тютчевского понимания жизни. Ибо если время и космос поглощают все, то победа человека в силе переживаний, в страсти, бросающей вызов звездной бездне, в подвиге любви и служения.
О вещая душа моя! О сердце, полное тревоги, О как ты бьешься на пороге Как бы двойного бытия!
И все-таки, если выделить главное, — чему было отдано сердце Тютчева, тревоги и надежды всей жизни поэта? Мы должны произнести: «Родина, Русь, Россия…» Поэт готов был заслонить собою Родину от врагов, все отдать, чтобы выстояла Россия:
Тебе они готовят плен, Тебе пророчат посрамленье, — Ты — лучших, будущих времен Глагол, и жизнь, и просвещенье!
Так безмерна и непреклонна вера Тютчева в Россию…
Конечно, в воззрениях поэта было немало утопических и консервативных черт. На мой взгляд, Тютчев предвидел «всемирную судьбу» России, но не догадывался, волею каких исторических сил Россия обретет эту «всемирную судьбу».
Жизнь народная — в сердце поэта. Тютчева особенно ранило то, что от! видел на Брянщине:
Эти бедные селенья, Эта скудная природа — Край родной долготерпенья, Край ты русского народа!
Сколько у Тютчева признаний в любви к родному краю, пароду, русской природе! Вспомним стихотворение «Есть в осени первоначальной…»
Это больше, чем пейзаж, чем картина природы. Это сама Родина. И какая новая, народная выразительность приходит и поэзию Тютчева!
Так рождается знаменитое «внелогическое», стремительное, как русская атака, тютчевское четверостишие:
Умом Россию не понять, Аршином общим не измерить:У ней особенная стать — В Россию можно только верить.
Мне кажется, вполне возможно сочинить целую статью или даже книгу в опровержение этой одной строфы Тютчева. Однако гораздо труднее объяснить, в чем ее непререкаемое обаяние и поэтическая страсть. Ведь здесь не отрицание ума, по неприятие предвзятого ума, готового «аршина». И вера в тот народный ум, который в свой час найдет свое слово и предложит свой путь.
Поистине современная мысль! Многие тревоги поэта за судьбу России, судьбу мира делают его нашим современником. Однако, несмотря на все тревоги, поэт выражает уверенность в будущем:
Чудный день! Пройдут века Так же будут, в вечном строе, Течь и искриться река И ноля дышать на зное.
Сегодня перед всем человечеством, перед нашим народом стоит задача сохранить, спасти «вечный строй» жизни от «последнего катаклизма», каким грозят планете ядерные безумцы. Тревога поэта за все живое еще понятней нам, современникам величайшего противоборства сил мира и сил войны. Тургенев писал, что Тютчев «создал речи, которым не суждено умереть». Поэзия — воля к бессмертию, воля к жизни.
Залог этой воли — наш народ, сберегающий слово, землю, песню.
«Среди громов, среди огней, среди клокочущих страстей, в стихийном пламенном раздоре она с небес слетает к нам»