Трагедия искусства в «Маленьких трагедиях» А. С. Пушкина
1. Ценность нравственных правил. 2. Кристальная чистота музыки. 3. Гений и злодейство.
…своеобразен гений. И собственным величием велик. Е. А. Баратынский «Маленькие трагедии» — один из интереснейших периодов творчества А. С. Пушкина. Они создавались в Болдино, осенью 1830 года. Писатель вынужден был остаться в этом местечке, так как в Москве в то время царила эпидемия холеры.
Произведения, объединенные в цикл, написаны в поздний период творчества А. С. Пушкина, когда были позади романтические вершины и осмысление реалистических основ
По мнению исследователей, А. С. Пушкин хоть и указывал, что этот цикл является переработкой, однако в этом высказывании есть определенная доля лукавства. Мне хочется остановиться в своем сочинении на одной из трагедий
Но А. С. Пушкин расширил данный сюжет. Он показал причины такого поведения, которое основывается не только на зависти. В поступке Сальери намного больше смысла, чем кажется на первый взгляд. Попробую доказать свое предположение.
В «Маленьких трагедиях» А. С. Пушкин стремился поднять вопрос о значимости и ценности нравственных правил. Свой взгляд на вещи поэт отразил в интонациях героев, в их описании и поведении. Но первая подсказка спрятана в самом заглавии. Так, первым в этом музыкальном сообществе поставлено имя Моцарта с его отношением к искусству. И нам понятно, что автор поддерживает именно его неповторимый музыкальный талант.
Он не навязывает своего мнения. Писатель представляет нам два варианта развития событий и оставляет за нами право выбирать тот или иной путь. Можно сказать, что в произведении практически нет авторской оценки, то есть мы вольны выбрать то, что нам близко. Почему тогда не встать на сторону Сальери, который также играл солидную роль в музыкальном мире.
Усильным, напряженным постоянством Я наконец в искусстве безграничном Достигнул степени высокой. Слава Мне улыбнулась; я в сердцах людей Нашел созвучия своим созданьям. Я счастлив был: я наслаждался мирно Своим трудом, успехом, славой; также Трудами и успехами друзей, Товарищей моих в искусстве дивном. Но Сальери совершил самое страшное преступление: он предал свое дело. То есть композитор не отдается искусству целиком и полностью, а значит, теряет какую-то частичку, позволяющую ему отшлифовывать свой дар.
Так, к таланту Сальери непременно примешивается жажда славы и зависть. Подобные человеческие слабости, по мнению поэта, не являются частичкой таланта. Ведь искусство в своей основе безвозмездно. Оно не требует и не заслуживает похвал.
Музыкант, в первую очередь, должен творить для себя, а лишь потом для публики. Но если в произведение была вложена частичка самого себя, тогда музыкальная композиция становится шедевром. Вот какова предыстория безделицы Моцарта. Представь себе… кого бы? Ну, хоть меня — немного помоложе; Влюбленного — не слишком, а слегка — С красоткой, или с другом — хоть с тобой, Я весел…
Вдруг: виденье гробовое, Внезапный мрак иль что-нибудь такое… Ну, слушай же. В произведение же Сальери, кроме его музыкального таланта, примешиваются и человеческие слабости: зависть, небрежное отношение к другим служителям искусства. Но, несмотря на то что ему никто не давал права осуждать или останавливать кого-то другого, он берет власть в свои руки.
Я избран, чтоб его Остановить, — не то мы все погибли Мы все, жрецы, служители музыки, Не я один с моей глухою славой… Сальери выбирает неправильный путь. Он через свою силу пытается показать, какое место каждый из них занимает.
Но это нужно делать с помощью искусства, как и поступает Моцарт. Ведь он поглощен только им. Моцарт настолько вживается в тот образ, о котором пишет, что последний вытесняет из его души не только посторонние мысли, но и спокойствие. Такова история с «Requiem», который ему заказал черный человек. Странный посетитель приходил трижды, но потом, когда произведение было готово, не появился.
Так Моцарт не смог избавиться не только от той музыки, которая теперь звучала в его сердце, но и от образа, который теперь постоянно стоит перед его глазами. Все эти составные компоненты настолько заполняют существо великого композитора, что черный заказчик становится почти реальной фигурой, способной сидеть за столом вместе с музыкантами в трактире. Мне день и ночь покоя не дает Мой черный человек.
За мною всюду Как тень он гонится. Вот и теперь Мне Кажется, он с нами сам-третей Сидит. У Сальери все складывается в другой последовательности.
Человеческие слабости ставятся на первое место, и они не позволяют ему создать произведения, в котором могла бы отразиться душа, подобно изображению на поверхности воды. В него постоянно примешивается какая-то рябь и искажает восприятие подлинного искусства. Композитор обращает внимание на мелочи, но оставляет в стороне самое важное, что позволило бы ему создать прекрасную картину на водном зеркале. Сальери не приемлет то, что становится интересно Моцарту: послушать у трактира слепого музыканта.
Ты с этим шел ко мне И мог остановиться у трактира И слушать скрипача слепого! — Боже! Ты, Моцарт, недостоин сам себя. В этом отрывке поэт показывает нам самый главный штрих в портрете Моцарта.
Его талант основывается не на эгоистическом признании своей великой роли в искусстве. Он чутко улавливает все потенциальные возможности других музыкантов. Это не значит, что он крадет у других идеи. Наоборот, он Становится особенной фигурой, способной в какой-то степени синтезировать в своих произведениях находки многих других одаренных людей, например таких как слепой скрипач.
Именно поэтому музыка Моцарта проходит через века и продолжает жить в нас. И такой музыкальный шедевр, как например, «Requiem», формирует прекрасный образ, который способен найти отзвук в любой душе, даже не поэтической. В этот момент зависть Сальери выплескивается через край. И сразу вспоминаются его слова, которые он произносил в начале произведения. …А ныне — сам скажу — я ныне Завистник.
Я завидую; глубоко, Мучительно завидую. О, небо! И это чувство проводит его к тому, что он пускает в стакан Моцарта яд. Последний играет, а преступник плачет.
Сальери надеется, что это слезы исцеления. Ведь хоть ему и жалко талант Моцарта, но теперь он останется один со своим даром. Возможно, со временем он будет также велик, как и сам Моцарт. Но в конце произведения А. С. Пушкин показывает, что его тяжкий поступок был бессмыслен.
Сальери начинает вспоминать недавний разговор с Моцартом о том, что «гений и злодейство — две вещи несовместимые». Они не могут жить и существовать в одном человеке. Поэтому, если он подсыпал яд, то в нем живет злодейство.
И оно вытесняет музыкальный дар, способный потрясать души людей. Но Сальери именно такую атмосферу пускает в свое сердце. В последний сцене он остается один. С Моцартом же постоянно живет его музыка, хоть и в образе черного человека.
Преступник остается наедине с самим собой. Однако это позволяет ему услышать, наконец, свой внутренний голос, способный сказать ему правду, к которой тот начинает прислушивается. Ты заснешь Надолго, Моцарт! Но ужель он прав, И я не гений?
Гений и злодейство — Две вещи несовместимые? Неправда: А Бонаротти? Или это сказка Тупой, бессмысленной толпы — и не был Убийцею создатель Ватикана?
А. С. Пушкин оставляет, если можно так сказать, произведение незавершенным. Он не показывает, что дало такое убийство Сальери. Но поэт поднимает важный вопрос.
Несмотря на то что глаза любого человека может застилать зависть, необходимо научиться слушать в себе не голос разума, а действовать по воле сердца. Именно этому и научил композитора Моцарт, хотя для этого композитор должен был принести в жертву свою жизнь. Однако и в этот раз Сальери лишает себя самого важного в жизни — свободы.
Он избавляется от зависти, но теперь в его душе притаился новый враг — сомнение. И оно снова вытесняет его из пространства музыку. А, по мнению Пушкина, творчество должно наполнять все существо человека, только в этом случае оно будет свободно и истинно.
Трагедия искусства в «Маленьких трагедиях» А. С. Пушкина