Трагедия Пир во время чумы
В отличие от других трагедий в «Пире во время чумы» внешнее драматическое действие еще более ослаблено. Герои произносят монологи, поют песни, ведут диалог, но не совершают никаких поступков, способных изменить ситуацию. Драматизм перенесен в мотивы их поведения.
И вот тут оказывается, что причины, приведшие участников на пир, глубоко различны. Пир для Молодого человека — средство забвения: он предпочитает вовсе не думать о мраке могилы и предаться наслажденьям.
Луиза явилась на пир из страха одиночества.
Ей надо быть с людьми»
Лишь Мери и Вальсингам находят силы для противоборства разбушевавшейся стихии.
Песня Мери воспроизводит отношение народа к бедствию. В «унылой и приятной» пастушьей песне есть своя мудрость: сознание народного горя и прославление самопожертвования. Отказ от своей жизни во имя жизни и счастья близкого и любимого человека — вот идеал, утверждаемый в песне Мери.
Забвение себя сочетается в песне. Мери с исключительным чувством любви. И чем сильнее самоотвержение, тем острее любовь, не угасающая и после смерти:
А Эдм
Мери выражает ту истину, что любовь способна побороть смерть. Она поет о том, как жаждущая любви Дженни мечтает о соединении с любимым за пределами земного бытия. В песне Мери слышится и трогательная забота о близких, и грусть о некогда процветавшей стороне.
Мери мечтает о возрождении жизни.
Однако сама Мери лишена «голоса невинности». В ней живет лишь стремление к чистоте и красоте самоотреченья. Песня Мери — песня кающейся грешницы.
Только Вальсингам осознает всю остроту ситуации и смело бросает вызов смерти. В торжественно-трагическом гимне Председателя человек противополагает смерти, опасности свою волю. Чем грознее удары судьбы, тем яростнее сопротивление ей. Не смерть прославляет Пушкин в обликах Зимы и Чумы, а способность и готовность человека к противостоянию.
Вызов слепым стихиям приносит человеку наслаждение своим могуществом и ставит его вровень с ними. Человек как бы преодолевает свое земное бытие и наслаждается своей мощью:
Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И ИГ аравийском урагане,
И в дуновении Чумы.
«Сердце смертное» в роковые минуты опасности обретает «бессмертья, может быть, залог». Песня Вальсингама — гимн бесстрашного человека, прославление героизма одинокой личности.
Вместе с тем Пушкин вложил гимн в уста «падшего духа». Как и Мери, Председатель кается в устройстве кощунственного пира. Вальсингам далеко не победитель, каким он предстал в гимне. Разум его повержен. Недаром он поет: «Утопим весело умы», а затем возвращается к той же мысли в ответе Священнику:
…Я здесь удержан
Отчаяньем, воспоминаньем страшным,
Сознаньем беззаконья моего,
И ужасом той мертвой пустоты,
Которую в моем дому встречаю — И новостью сих бешеных веселий, И благодатным ядом этой чаши, И ласками — Погибшего, но милого созданья…
Священник склоняет голову перед горем Председателя, но взывает к его совести. В его словах есть простая и мудрая правда. Пир нарушает траур по умершим, «смущает» «тишину гробов».
Он противоречит обычаям. Священник, требующий уважения к памяти усопших, стремится увлечь пирующих на путь религиозного смирения, повторяя отчасти песню Мери:
Прервите пир чудовищный, когда
Желаете вы встретить в небесах
Утраченных возлюбленные души.
Он настаивает на соблюдении традиционных нравственных норм:
Ступайте по своим домам!
И хотя Священник своей проповедью и заклинаниями не достигает успеха, все же Вальсингам признает свое «беззаконье». В самом поведении Священника есть Нечто такое, что заставляет задуматься Председателя.
Воспевая героизм одиночества, презрение к гибели, достойную смерть, Председатель вместе с другими участниками пира отгородился от общей народной беды, в то время как Священник, не заботясь о себе, укрепляет дух в умирающих. Он среди них.
Однако позиция Священника не отменяет высокого личного героизма Вальсингама. Священник идет к людям во имя спасения их душ, успокоения их совести, чтобы облегчить страдания на небесах. Вальсингам же славит духовное мужество земного человека, который не хочет смиренно встретить смерть и не нуждается в постороннем ободрении, находя силы в себе самом. Личный героизм Председателя, таким образом, направлен на себя и пирующих, а Священник понимает подвиг и смысл человеческой жизни как безотчетное служение народу в дни бедствий. Вальсингам отстаивает внутренние возможности человека, Священник опирается на верность обычаям.
Трагедия и состоит в том, что героизм Председателя лишен жертвенности ради людей, а гуманная самоотверженность Священника отрицает личную духовную отвагу простых смертных и потому подменяет ее проповедью смирения и авторитетом религии.
Пушкин понимал, что преодоление этого противоречия невозможно в современных ему условиях, но что такая задача выдвинута самим ходом истории. Пушкин не знал, когда и в какой форме человечество достигнет единства личных устремлений и общих интересов, но он доверялся течению жизни и оставил это противоречие неразрешенным. Он полагался также на могущество человеческого разума, поэтому, как и многие произведения 30-х годов, «Пир во время чумы» обращен в будущее.
Ремарка, заключающая «Пир во время чумы» — «Председатель остается погружен в глубокую задумчивость», — проясняет смысл пушкинской трагедии. Глубокая задумчивость Вальсингама — это и сознание духовной неустойчивости и потерянности, и размышление, над собственным поведением, и раздумья над тем, как преодолеть разрыв между замкнутой в себе героикой и мужественной самоотдачей человечеству.
Председатель больше не участвует в пире, но разум его пробужден. Открытым финалом последней пьесы, замыкающей цикл, Пушкин взывает к светлому сознанию, к его торжеству, к нравственной ответственности людей перед собой и миром.
Пушкинские «Маленькие трагедии» запечатлели глубокие нравственные, психологические, философские, социально-исторические сдвиги в многотрудном пути человечества. Герои «Маленьких трагедий», за исключением гениального Моцарта, терпят поражение, становясь жертвами соблазнов, искушений века и своих страстей. Как памятник животворящей силе искусства возвышается среди них вдохновенный Моцарт, жизнелюбивая духовность которого сродни его великому ваятелю.
В. Коровин
Трагедия Пир во время чумы