Вечные темы: природа, любовь, красота в лирике А. А. Фета
Современные Фету критики неоднократно отмечали узость его тематики и, в зависимости о собственного понимания задач поэзии, порицали его за это или, напротив, находили естественным, законным. Так, М. Е. Салтыков-Щедрин писал с явной иронией: «Поэтическую трапезу г. Фета, за весьма редкими исключениями, составляют: вечер весенний, вечер летний, вечер зимний, утро весеннее, утро летнее, утро зимнее; затем: кончик ножки, душистый локон и прекрасные плечи. Понятно, что такими кушаньями не объешься, какие бы соусы к ним ни придумывались». В сущности,
B. C. Соловьев, младший современник Фета и почитатель его поэзии, полагал, что лирика обращена лишь «к основной постоянной стороне явлений, чуждаясь всего, что связано с процессом, с историей», он отлучал от настоящей лирики «прикладную» . О мотивах лирики Фета критик-философ пишет с глубоким сочувствием: «…вечная красота природы и бесконечная сила любви — и составляют главное содержание чистой лирики». В чем же своеобразие, новаторство Фета в освещении этих вечных тем? Какие образы
Но об обычном он пишет необычно. Вот очень характерное для Фета стихотворение «Шепот, робкое дыханье…» — одно из самых известных : Шепот, робкое дыханье. Трели соловья, Серебро и колыханье Сонного ручья. Свет ночной, ночные тени, Тени без конца, Ряд волшебных изменений Милого лица, В дымных тучках пурпур розы.
Отблеск янтаря, И лобзания, и слезы, И заря, заря!..
В одном сложном предложении, составляющем стихотворение, воссоздана летняя ночь, сменяемая зарей, передан процесс, хотя нет ни одного глагола. Детали пейзажа и подробности любовного свидания образуют единый ряд, любовь — продолжение жизни природы, ее ритма, одно неотделимо от другого. «Серебро и колыханье сонного ручья» — столь же органичная часть общей картины, как и «ряд волшебных изменений милого лица», везде движение, жизнь, ее дыхание. Цвет и звук, зрительные и слуховые образы дополняют друг друга: серебро ручья, ночные тени, в дымных тучках пурпур розы, отблеск янтаря, заря — и шепот, робкое дыханье, трели соловья, лобзания, слезы. Как это часто бывает у Фета, лирический центр составляет концовка, и нагнетание однородных назывных предложений, анафора союза «и» выразительно передают лирическое напряжение.
Ритм — чередование четырех — и трехстопного хорея, женских и мужских рифм — «послушно» следует за синтаксисом; концовка ритмически выделена. То же единство, взаимопроникновение явлений природы и человеческих ощущений, чувств определяет характер предметной детализации в стихотворении «На заре ты ее не буди…» . «Сладкий» сон лирической героини «на заре» — это утро ее жизни, за которым последует расцвет. Все подробности «горячего» сна говорят о полноте жизненных сил: На заре ты ее не буди, На заре она сладко так спит; Утро дышит у ней на груди, Ярко пышет на ямках ланит. И подушка ее горяча, И горяч утомительный сон, И, чернеясь, бегут на плеча Косы лентой с обеих сторон. «Заря» прогоняет какие-то грустные мысли, переживания, мучающие лирическую героиню накануне, вечером: И чем ярче играла луна, И чем громче свистал соловей, Все бледней становилась она, Сердце билось больней и больней.
Бледность, грусть, биение сердца — это тоже игра молодых сил, подобная игре, что, скользя по тучам, затевала луна.
Впечатление единства стихотворения усиливают его кольцевая композиция, многие анафоры. Интересен поэтический словарь, где сочетаются традиционные «поэтизмы» и такие слова, как подушка, косы. Стихотворение написано трехстопным анапестом с одними мужскими рифмами; его ликующая восходящая интонация сохранена А. Е. Варламовым в знаменитом романсе. А в стихотворении «Кот поет, глаза прищуря…» играющая буря, свистящий ветер, поющий кот и дремлющий мальчик образуют одно целое, стихия властвует и на дворе и в доме: Кот поет, глаза пришуря, Мальчик дремлет на ковре, На дворе играет буря, Ветер свищет на дворе.
Мальчика отсылают спать, и в последней строфе свисту бури вторит только кот, который «все поет». Четырехстопный хорей, с чередованием женских и мужских рифм, напоминает об устойчивом семантическом ореоле этого размера у Пушкина: вспомним его стихотворения «Зимний вечер» , «Бесы» и др. Критик А. А. Григорьев восхищался этим навеянным детской стихотворением и, по воспоминаниям Фета, восклицал: «Боже мой, какой счастливец этот кот и какой несчастный мальчик!» Одной из тайн сильного эмоционального воздействия лучших стихов Фета на читателей является их своеобразная недосказанность, импрессионистичность. Для Фета недосказанность была эстетическим принципом, которому он следовал сознательно.
В статье «О стихотворениях Тютчева» Фет писал: «Образ своей замкнутостью, а мысль своей общностью и безграничностью вызывают душу созерцателя на восполнение недосказанного — на новое творчество, и таким образом соделывают его соучастником художественного наслаждения». В названных выше стихотворениях отсутствует сколько-нибудь полное описание природы, внутреннего мира, даны немногие детали, но они пробуждают многие ассоциации, открывают, по выражению В. П. Боткина, «перспективу, в которую задумчиво и отрадно погружается наше чувство, теряясь во внутренней его бесконечности».
Вечные темы: природа, любовь, красота в лирике А. А. Фета