Верлибр в жанре эпитафии
Оригинально использовал форму автоэпитафии американский поэт Эдгар Ли Мастерс. Малоизвестный поэт-любитель в 1915 году издал «Антологию Спун-Ривер», которая сделала его знаменитым, а книга долгие годы оставалась бестселлером и переводилась на многие языки мира. Через десять лет он выпустил «Новый Спун-Ривер». В совокупности обе книги объединили пятьсот пятьдесят эпитафий жителей маленького вымышленного городка на Среднем Западе. Это своего рода загробные монологи бывших обитателей Спун-Ривера, похороненных на кладбище, расположенном
Автоэпитафии принадлежат политикам и безбожникам, богачам и нищим, умершим своей смертью и погибшим во время Гражданской войны между Севером и Югом.
Прочитав «Греческую антологию», куда были включены греческие, римские и византийские эпитафии, Мастерс задумал обновить архаичный жанр, посвятив эпитафии своим землякам и современникам. Эпитафии Мастерса написаны в одних случаях гекзаметром, в других — верлибром, иногда — ямбом и хореем. Цикл автоэпитафии объединен несколькими сюжетными линиями, воссоздающими жизнь провинциального города на рубеже эпох: выборы мэра и окружного
О пережитом вспоминают старики и дети, старые девы и похитительницы мужей, пьяницы и ханжи, редакторы и поэтессы, городские сумасшедшие и доморощенные философы. Всех их доконала людоедка-Жизнь, которую они не забыли и в загробном мире. Рассказывая о себе, они невольно вступают в споры с соседями, оправдываясь в грехах и преступлениях, они сообщают множество нелицеприятных фактов о тех, кто выдает себя за праведника.
У Мастерса в итоге этой многоголосицы получился своеобразный «роман в эпитафиях», запечатлевший образ одноэтажной Америки накануне первой мировой войны.
Опыт по-своему уникален, однако это исключение только подтверждает исчезновение жанра эпитафии из современной поэзии.
Специально созданные эпитафии стали постепенно вытесняться цитатами из Библии и классической поэзии. Примером достойных эпитафий могут служить поэтические тексты О. Ф. Берггольц и М. А. Дудина, посвященные памяти погибших в блокаду ленинградцев, похороненных на Пискаревском кладбище.
Что же касается эпиграммы, то она интегрировалась в современной периодической печати, служа комической добавкой к серьезным произведениям. Лет десять назад широкое хождение имели эпиграммы В. Гафта на деятелей театрального искусства. Опубликованные, они обнаружили дилетантский уровень сочинителя, да интересны они оказались довольно узкому кругу людей, близких к театру.
Попытки придать эпиграмме не сатирический, а лирический характер, как это было в античности, иногда предпринимаются, но успеха не приносят. Так, вряд ли можно назвать удачными «Лирические эпиграммы» С. Я. Маршака.
Вот пример наугад: Свиньи, склонные к бесчинству На земле, конечно, есть, Но уверен я, что свинству Человечества не съесть.
Получилась не эпиграмма, а незатейливый детский стишок. Неслучайно, что этот опыт Маршака почти забыт. Эпиграмма окончательно определилась как малый лирический жанр сатирической направленности. Сегодня удачи в этом жанре редки.
Объясняется это тем, что эпиграммы не пишут большие поэты, жанр отдан на откуп профессиональным острословам.
Верлибр в жанре эпитафии