Воплощение в образе Татьяны русского национального характера
Уже в первой строфе говорится о том, что Татьяна увидела зимний пейзаж, и в этом пейзаже — двор, забор, деревья в зимнем серебре, сороки. А затем идет общеизвестная строфа «Зима!.. Крестьянин торжествуя…», сгущаются крестьянские мотивы : крестьянин, дровни, лошади, кибитка, ямщик… на облучке, в тулупе, кушаке, Жучка и др. Крестьянскую, «низкую» народность этой строфы Пушкин полемически подчеркивает: Но, может быть, такого рода Картины вас не привлекут: Все это низкая природа, Изящного не много тут.
Согретый вдохновенья богом,
Это не столько комплимент Вяземскому, сколько полемика с поэтом того стиля, который был осужден Пушкиным в образе Онегина и его среды. Отсюда и «высокая» стилистика, рядом с симпатией к облучкам, Жучкам и тулупам, звучащая почти пародийно, и изыск — «согретый вдохновенья богом», и роскошный слог, и «неги», имеющие к тому же разнообразные оттенки. Далее Пушкин прямо отказывается от манеры Вяземского, заодно и Баратынского: Но я бороться не намерен Ни с ним покамест, ни с тобой, Певец финляндки молодой! Причина и основание
Татьяна С ее холодною красою Любила русскую зиму…
Здесь сформулирована тема Пушкина: настоящая, не надуманная народность души, тема, чуждая и Вяземскому и Баратынскому. Эта тема в образе Татьяны будет вслед затем широко развернута. Опять перед нами новый поворотный момент в истории Татьяны: она вновь встретится с Онегиным, и вновь произойдут решающие события, уже трагические, — и вновь, и еще сильнее, чем раньше, зазвучит ее народный лейтмотив, начиная с этой же 4-й строфы, где идет речь о среде Татьяны, которая любила «мглу крещенских морозов» с их народной обрядностью, гаданьями и фольклорными обычаями; при этом гадали-то «служанки», и им, оказывается, близка Татьяна.
Затем идет сон Татьяны. Это длинная, внесюжетная, казалось бы, вставка была бы, без сомнения, композиционной ошибкой Пушкина, если бы она только останавливала развитие романа, если бы она была в нем неким посторонним явлением. Между тем именно то обстоятельство, что Пушкин решился пойти на риск задержки хода романа, показывает, насколько важен был для его замысла, для его идеи сон Татьяны.
В самом деле, сон — это средство раскрытия самых глубоких, сокровенных, неосознанных глубин, основ душевного склада героев. Сон Татьяны заменяет у Пушкина подробный анализ ее психологического мира, воплощая его в образах. Сон Татьяны — это ключ к пониманию ее души, ее сущности.
В шестой главе Татьяне опять уделено всего лишь несколько строк; она в этой главе не участвует. В седьмой главе снова появляется Татьяна, и с нею — отзвуки мотивов народности:
И вот одна, одна Татьяна! Увы! подруга стольких лет, Ее голубка молодая…
Это как бы внутренний монолог Татьяны, несколько романтически-сентиментальный, но «голубка молодая» — выражение, отмеченное колоритом народности, так же, как и последний стих строфы: «И сердце рвется пополам». В строфе 13-й, в знаменитом описании вечера, — мотивы деревенской жизни: и хороводы, и «огонь рыбачий». Далее Татьяна пришла в усадьбу Онегина — и опять «простонародные» образы:
Ребят дворовая семья Сбежались дружно. Не без драки Мальчишки разогнали псов…
В следующей строфе появляется Анисья, как бы дублет няни Татьяны, с почти такой же народной речью и обликом. Иначе говоря, опять рядом с Татьяной, бросая отсвет своего образа на образ Татьяны, дружеская фигура крестьянки. Любопытно, что на протяжении шести глав романа, на протяжении ряда мест, где описывается Онегин в усадьбе, нигде не появилась эта Анисья; при Онегине ее нет, ей не нашлось места.
Но стоило появиться здесь Татьяне, и тут как тут добродушная крестьянка, речь которой занимает и следующую строфу.
Наступает зима, последняя в деревне для Татьяны, и эта зима описана фольклорно-мифологически — ми образами вплоть до
И рады мы Проказам матушки-зимы. Не радо ей лишь сердце Тани»…
Татьяна — в Москве, в чуждой ей и далекой от народности среде. Темы внутреннего изменения Татьяны в романе нет. В нем указано лишь внешнее усвоение Татьяной светских манер, не более. А в существе своем Татьяна осталась прежней — милым идеалом, бедной Таней. Таков был, по Пушкину, высший апофеоз простого и скромного величия нравственной народной души: явившись в чуждую ей пышную и искусственную среду, она и ее, даже ее, ложную среду, заставила склониться с чувством невольного уважения.
Однако подлинным контрастом Татьяне является круг ее московских кузин в седьмой главе и сами эти кузины, изображенные в сатирических тонах. Пошлость и развращенность московской дворянской среды измеряют достоинство идеала, воплощенного в Татьяне. Что же касается автора-поэта, то, как он ни связан во мно — Как написать сочинение с онегинским миром, он несет в своей душе идеал Татьяны.
Поэтому он мечтает написать роман в духе ее душевного строя. Поэтому же он отрекается от «ученых» светских дам в пользу дедовских традиций мира Татьяны:
Но я… Какое дело мне? Я верен буду старине…
Воплощение в образе Татьяны русского национального характера