«Записки из Мертвого дома» повесть о каторге
В жанровой поэтике «Записок» много отступлений от поэтики повести. Основное содержание произведения раскрывается в постоянных и бесчисленных отступлениях от фабулы, значение которой ослаблено. Ее можно выделить лишь условно — как острожную судьбу Горянчикова.
Собственно, таков был замысел — показать каторгу в наиболее типических проявлениях. Его результатом был перенос повествовательного интереса с судьбы и личности главного героя на среду. Для повести «Записки» слишком перегружены материалом, не относящимся к рассказу
Повествователь постоянно стремится к преодолению личных чувств. Характерно его признание о личном впечатлении первого года каторги: «Тоска всего этого первого года каторги была нестерпимая и действовала на меня раздражительно, горько». Этого не чувствует читатель: в «Записках» нет изображения этих чувств.
Вместо них — рассказ о каторге.
Жанровая форма повести о каторге — «записки», но эти «записки» зачастую ориентированы на определенный жанровый канон: в ряде глав они описательны, нередко
В этом общем цикле «очерковых» глав рассказано об остроге, о его составе, о «промыслах» и пьянстве, о майоре, о видных арестантах, о составе казармы, о каторжных работах и т. д., причем задуманы главы и циклы глав как обозрение различных сторон острожной жизни: в цикле глав «Первые впечатления» дано описание одного дня жизни арестанта, в пятой главе — анализ первых впечатлений арестанта, в связи с этим рассказаны арестантские истории Сушилова и А-ва; в шестой главе — описание обычной каторжной работы «четвертого дня». В это обозрение каторги включены эпизоды «повести» об острожной жизни Горянчикова: его появление в остроге, впечатления, знакомства, перековка кандалов, покушение Газина, выход на работу.
Седьмая и восьмая главы — каждая целиком выделяют характеры двух арестантов: «самого решительного человека из всей каторги» Петрова и Лучки, смирившегося «отчаянного», по ошибке принятого повествователем поначалу «за какого-то колоссального, страшного злодея, за неслыханный железный характер, тогда как в это же время чуть не подшучивал над Петровым». Следующая девятая глава — переход от «новых знакомств» к циклу глав о рождественских праздниках: по аналитическому стилю изображения характеров Исая Фомича и Баклушина она примыкает к двум предшествующим, но рассказ о Бумштейне и рассказ Баклушина входят в эпизод «рождественской» бани. Главы «Праздник рождества Христова» и «Представление» из первой части и главы «Летняя пора», «Претензия», «Побег» и «Выход из каторги» из второй части могут быть выделены как эпизоды условной «повести о каторге»: в них четко выдержано развитие фабулы; событие не повод, не тема рассуждения, а сущность содержания глав. «Очерковая» основа и у цикла первых трех глав второй части, в которых обозревается «госпитальная» жизнь острога: больные и умирающие, симулянты и сумасшедший, уклоняющиеся от телесных наказаний; рассказы об экзекуциях и рассуждения о палачах. «Фельетонные» статьи — главы «Каторжные животные» и «Товарищи». «Предисловным рассказом» о Горянчикове является «Введение». Одна из глав — «Акулькин муж» — определена автором в подзаголовке как рассказ.
Как видно, жанровую природу «Записок из Мертвого дома» определяет взаимодействие повести и «художественного очерка», но жанр этого произведения позволяет включать в его состав другие жанры: рассказы Сироткина, Лучки, Баклушина, калмыка Александра, Шапкина, Шишкова, рассказы самого повествователя о плац-майоре, отцеубийце из дворян, Аким Акимыче, старике-раскольнике, Газине, Нурре и Алее, Петрове, Исае, Сушилове, А-ве, Ломовых, Куликове, о поляках и других, но уже безымянных арестантах; острожную легенду о луковке и байку Скуратова о генерале; арестантские рассказы об экзекуторах-садистах поручиках Жеребятникове и Смекалове; народные и арестантские песни, пословицы, поговорки; «театральную» рецензию и уведомление издателя об отцеубийце; «предисловный рассказ» о Горянчикове и многочисленные рассуждения автора на разные темы.
«Записки из Мертвого дома» повесть о каторге