Жизнь и творчество
Из всех эпитетов, касающихся поэтов, Марина Цветаева предпочитала — применительно к себе — один: «высокий».
К «великим» себя не причисляла. От слова «большой» отказывалась — не ее. Пастернак, да, большой поэт, несомненно. «Высота», «чистота» — слова из любимого ею ряда.
Ее любимый поэт Рильке носил имя Райнер, что означает «чистый». И думая о бытии поэта, о единственном способе его жить и дышать, Цветаева обозначала его одним состоянием: чистота сгорания.
Для нее — определение на всю жизнь.
И
Россия всегда к ее чести, — утверждала Цветаева, — ходила за правдой к писателям, как мужик к царю, — и хорошо, когда этим писателем оказывался Лев Толстой.
Птица-Феникс я, только в огне пою!
Поддержите высокую жизнь мою!
Высоко горю и горю дотла,
И да будет вам ночь светла.
Ледяной
Высоко несу свой высокий стан,
Высоко несу свой высокий сан —
Собеседницы и Наследницы!
«Высота» в этих стихах дана в том самом значении служения и сгорания, само-пожертвования — во имя Света духа человеческого…
Высота — это совесть, повторим это снова вслед за Цветаевой.
Она знала, что настоящий ее читатель придет через сто лет. «Тебе — через сто лет»
Так названо одно из ее стихотворений. Знание, что через сто лет ее стихам «настанет свой черед», — твердо и непреклонно, она уверена, что через сто лет людям конца XX — начала XXI века понадобятся и душа ее, и лира.
Мышление Цветаевой — планетарно и космично. Рисуя картины будущего, она ужаснется при мысли о том, что не только Россия, но и планета Земля может быть уничтожена. Она думает о том, как «отстоять планету у небытия».
«Пока ты Поэт — тебе гибели в стихии нет». Творчество Поэта, по мысли Цветаевой, — залог бессмертия и конкретной судьбы художника, если только планета поймет истину Поэта. Но Судьба, гнавшаяся за нею следом, «как сумасшедший с бритвою в руке» , распорядилась по-иному.
Казалось, Судьба уготовила все так, чтобы не дать ей остаться поэтом.
Вся жизнь Марины Цветаевой — хождение по душам. Ходить по душам и творить судьбы — вот ее цель, ее тайная и явная жизнь. Ничего не искала она в жизни, кроме Бога земной любви. Искала его через души. Ее спутники и собеседники, избранники ее судьбы подчас не догадывались о сокровенном — о праве Поэта на свою душу и ее отдельную жизнь.
И тогда, когда стремились высокую — на пределе — жизнь превратить в «безобразную явь», в «очередное семейное безобразие», союз моментально давал трещину. Получалось нечто вроде «измены», а жить «изменами» Цветаева не могла.
Отсюда и спасение Поэта — в тетрадь, в дружбу, в одиночество, в природу, в зеленый куст рябины, бузины или сирени. «Чистоту я находила только в одиночестве». Две перемежающиеся непрерывно жизни, которые вела и которые проживала Цветаева: одна — земная, смутная, катастрофически трудная, другая — отрешенная, отданная поэзии, творчеству, вдохновению.
В шумной веселой толпе гостей она чувствовала себя несчастной, ибо одолевало чувство, что люди крадут ее драгоценное поэтическое время, наводняют поэтическое блаженство отбросами дней, дел, дрязг, выпивают мозг, который она физически ощущала как сосуд с драгоценностями
Она искушала людей «непомерностью своей правдивости», безмерностью требований к жизни, вообще — собственной безмерностью.
Жизнь и творчество